Интервью в чёрно-белом цвете
Шрифт:
Могилевич выключил диктофон. Теперь следовало хорошо выспаться.
20
Темнота растворила салатовый цвет «сузуки» и синяк на скуле близнеца Коляна, который через окошко пытался доплюнуть до припаркованного поблизости «рено». Близнец Вова пихнул брата в бок:
– Завязывай, мудило. – И обратился к дремлющему за рулём старшому: – Слышь, Славик, а чё твой пахан не поделил с журналюгой? Базар хоть серьёзный?
Колян перестал плеваться.
– А чё,
Славик перекатил зубочистку во рту.
– Не ваша проблема: вам платят. Меньше знаешь – крепче спишь.
Близнецы переглянулись.
– В армии он так хлебальник не открывал, – напомнил Вова.
– Мягким был, как тесто, – подтвердил Колян.
– Когда сержант Махмудов вытирал его харей сортир, – продолжил Вова, – только верещал: «Пацаны, что вы смотрите?!»
И Колян передразнил «верещавшего» Славика:
– «Пацаны, мы же русские!»
Старшой заёрзал на сиденье.
– Бля, чё вы так завелись? Кто знает, какой у них там расклад. Меня, прикиньте, на работу взяли на прошлой неделе.
Близнецы вновь переглянулись.
– Какого хера, – обратился к брату Вова, – он не сказал хозяину, что журналюга нас засёк?
Колян покосился на Славика.
– Обосрался в натуре. Из-за него мы дрочим здесь до утра.
– А какого хера, – продолжал допытываться Вова, – мы ломанулись на пятый этаж и засветились перед старухой?
Не выдержав давления, Славик резко к ним обернулся.
– Вы сами туда попёрли, говноглоты! Я шёл за вами!
– За вами! – передразнил Колян. – А кто у нас мазу держит, мы или ты?
И Вова развил мысль брата:
– На разборке, земеля, мы сольём тебя пахану. Реально сольём.
Старшой саданул кулаком по рулевому колесу.
– Чё вам надо, суки?! Чё вцепились?!
Близнецы переглянулись в третий раз.
– Говно-вопрос, – пренебрежительно ответил Вова. – Вези нас домой. Выспимся до семи.
– Потом оприходуем баклана конкретно, – подхватил Колян. – Куда на хер он денется.
Старшой размышлял в нерешительности.
И близнец Вова привёл козырной довод:
– Как твой босс прошарит, что мы до утра отсюда свалили? Проверять, что ли, потащится?
– Это вряд ли, – перекусил зубочистку Славик.
Салатовый «сузуки» под покровом темноты покинул место засады.
21
Рита ощущала себя опьяневшей, однако не сомневалась в том, что держит ситуацию под контролем. Когда зампрокурора с кислой миной оплатил счёт, было без четверти одиннадцать. Официант, презрительно оттопырив губу, очевидно, клял про себя скупердяйство клиента. Опьяневшая Рита наслаждалась спектаклем.
Швейцару, открывшему перед ними дверь, чаевых не досталось также. Зампрокурора лишь сообщил ему, что шашлык удался. Подходя к прокурорскому авто (не разобрать, какой марки), Рита выразила беспокойство:
– Николай Захарович, вы под градусом. – Язык её слегка заплетался. – Как вы повезёте меня домой? А, Николай Захарович?
– По указанному вами адресу. – Зампрокурора распахнул перед ней дверцу.
– Ёлки зелёные. – Рита плюхнулась на сиденье. Платье на ней задралось. – А если, допустим, нас тормознёт ДПС? Что тогда?
– Отобьюсь как-нибудь. – Зампрокурора хлопнул дверцей с её стороны, обошёл машину и сел за руль. – Позвольте вас пристегнуть. – Он перегнулся через Риту, коснувшись её груди, и щёлкнул замочком ремня безопасности.
Рита из-под ресниц наблюдала за его манипуляциями.
– Николай Захарович, как вы галантны. Поехали, спать пора. – Девушка назвала адрес.
После одиннадцати вечера Москва была практически безлюдной, транспорт на дорогах словно испарился. Не езда – волшебная сказка. Свет уличных фонарей бесстыдно скользил по оголившимся Ритиным бёдрам. И зампрокурора, пялясь на эти бёдра, едва слюну не пускал. Усмехнувшись, Рита скрестила ноги, отчего платье задралось ещё выше. Говорить было не о чем, ехали молча. Однако у зампрокурора, полагавшего, что он упускает счастливый шанс, сдали нервы.
– Насчёт эротической позы обещаю подумать и принять решение. – С игривостью бегемота он плюхнул ладонь Рите на колено. – Твои пожелания, Марго, также будут учтены. Ха-ха, по возможности.
Рита с грустью на него взглянула.
– Николай Захарович, вы глубоко меня разочаровали. Эти ваши тайны следствия, эти пошлые отговорки… – Она сняла его руку со своего колена и переместила на руль. – А ведь я, Николай Захарович, начала относиться к вам всерьёз. Просто плакать хочется. – Рита артистично засопела.
Зампрокурора дёрнулся к ней так, что машина вильнула. Рита засопела громче, порой всхлипывая. Этак они домчались до её дома. С неприступным видом девушка отстегнула ремень безопасности.
– Спасибо за вечер. Отсюда я дойду без эскорта. – Она приоткрыла дверцу машины.
Зампрокурора торопливо пробубнил:
– Зачем вы так, Маргарита? Я же не отказываюсь делиться информацией в разумных пределах. Позвоните завтра: возможно, что-то прояснится…
– Нет, Коленька, – прервала его Рита. – Появится что-то интересное, звони сам. Буду ждать. – Чмокнув Николая Захаровича в щёку, она вышла и направилась к подъезду.
Зампрокурора запоздало сыпал из окна комплиментами, но Рита не отреагировала. Лишь вытерла губы тыльной стороной ладони. Ноги едва её слушались, и кабина лифта кружилась, как детская карусель. И ввалившись в квартиру, Рита умудрилась долбануться о тумбочку с городским телефоном. Тётка, проснувшись от грохота, выглянула из своей комнаты и предложила:
– Может, тебе чайку заварить крепкого?
Рита ткнула в неё пальцем.
– Не лезь в мою жизнь, Верка! Спи сладко, не ворочайся!