Иные песни
Шрифт:
Рассвет восемнадцатого Юниуса Пергам узрел под знаменами Четверомечия и Саранчи, с головой уральского наместника, вывешенной у южной башни; молчали пиросидеры и кераунеты, лагерь на Равнине Крови снимался с места, черные шеренги Хоррора вливались в город — Пергам пал.
«Уркайа» унесла весть о победе в Амиду; сразу же вернулась с посланником от Мария, новоназначенным канцлером Короля Скалы. Стратегос как раз закончил принимать клятву от пергамской аристократии и приветствовал канцлера в зале аудиенций чудом уцелевшего дворца наместника, на рдеющем кресле из костей фениксов, с леонидасами Хоррора справа, с Аурелией в полном доспехе гиппиреса
Форма момента заставила канцлера преклонить колени.
— Эстлос.
— Говори.
— Поздравления и честь от короля Мария Селевкидита. Народ радуется вести об освобождении древней столицы. Вчера вечером в Амиду прибыл с полномочиями от Нового Вавилона эстлос Сайид Пятый из Катрибитов. Кратистос Семипалый спрашивает о времени и месте переговоров ради подробного мирного договора между Вавилоном и Четвертым Пергамом.
— Оставляю это на усмотрение короля.
— Да, эстлос. Сайид Катрибит, впрочем, спрашивает и об условиях нового раздела кероса. Марий Петра хотел бы знать, под чьим антосом должно оставаться Четвертому Пергаму. Кратиста Иезавель Милосердная мертва вот уже сорок лет. Кратистос Семипалый спрашивает: должно ли с кратистосом Рогом договариваться непосредственно ему? Или будет новая война за керос? Кто поселится во Флореуме Пергама?
Традиция Второго и Третьего Пергама отодвигала короля за сферу непосредственного влияния кратисты, иначе, чем, например, в Эгипте, где Гипатия обитала лишь в нескольких стадиях от башни Навуходоносора, или во Франконии, где кратистос Лео Виаль частенько навещал королевский двор, — но уже в Джазират аль-Араб князья пустыни путешествовали со своими племенами вдоль — и вне — границы короны Эфрема. Так и здесь: Селевкидиты сидели в Амиде, кратиста — в Пергаме.
На самом деле именно антосу Иезавели Ласковой, Иезавели Милосердной-и-Прощающей ставили в вину поражение Селевкидитов и раздел Третьего Королевства. Когда бы здешних аристократов не размягчила столь терпимая морфа кратисты, они не поддались бы захватчикам, а по большому счету — вообще бы не спровоцировали нападения своей слабостью. Ничего странного, что Иезавель сбежала и умерла в одиночестве (якобы у нее от отчаяния разорвалось сердце). Что же это за кратиста, что за противоречие в Мощи: сила слабости. Аурелии хватило сравнить ее с Иллеей. Ведьма не оттого сильна, что жестока, просто жестокость — атрибут мощи. Иезавель не сделала выводов из судьбы Кристоса, чье милосердие явно превысило любые пределы безумия, болезни морфы. Те, кто прощает, должны, коли понадобится, быть готовы к наивысшей жестокости.
Аурелия тотчас узрела весь подтекст вопроса канцлера. Ибо, что с того, что захватили землю, если в керосе продолжает сильнее всего отпечатываться морфа оккупантов? Королевство Пергам не неприметная земля вроде Неургии, что может хоть до бесконечности балансировать на границах больших антосов.
Несколькими часами ранее, на холодном рассвете, когда они ехали по улицам города, Аурелия всматривалась в пергамцев, приветствовавших, казалось, победителей и размахивающих цветами Селевкидитов. Еще с большим энтузиазмом недавно приветствовали их амиданцы на Площади Атталидов — и все с шестью пальцами на руках. А если столько видно в их теле, сколько же осталось от Чернокнижника в разуме пергамцев? Нужно выдавить из народа Форму оккупанта. Но как же это сделать, если Хрустальный Флореум останется пустым, а в керосе земли продолжат сталкиваться короны Семипалого и Чернокнижника?
Конечно, можно добровольно отдать себя в антос одного из них, а поскольку Вдовец не входит в игру…
Но существовала и еще одна возможность.
Никто не рождается стратегосом, никто не рождается виктором или тираном — и не все кратистосы рождаются кратистосами.
— Кириос, — прошептала Аурелия, склонившись над плечом эстлоса Бербелека, — это заговор Семипалого и Чернокнижника, хотят связать тебя с Пергамом, чтобы ты уже не —
Стратегос глянул на нее — и девушка замолчала.
Кивнул канцлеру.
— Через несколько дней я вернусь в Амиду и лично оговорю эту проблему с Марием. В любом случае, он может быть уверен, что его королевство недолго уже пребудет под морфой оккупантов. А теперь прости меня, здесь есть несколько дел, требующих срочного решения. Аурелия, за мной.
И вышел быстрым шагом в атриум в дальней части дворца.
— Забываешься! — рявкнул он на риттера, остановившись там под водяной пальмой. — Не затем я взял тебя на Землю, чтобы ты давала мне политические советы!
Она сжала кулаки — аж взвыли в своем беге раздувшиеся вихревицы, — сжала кулаки и не отступила перед гневом стратегоса.
— А зачем ты меня взял, эстлос? Чтобы стояла подле тебя и своим молчаливым равнодушием санкционировала от имени Госпожи каждое решение — чтобы они думали, что Госпожа их санкционирует? Не буду этого делать! Если намереваешься ее предать —
Иероним Бербелек рассмеялся.
Аурелия воспламенилась.
— Господин! Молю!
Легкомысленно взмахнув рукою, стратегос присел на мраморный бортик, окружавший имплувиум. В бассейне плавали мелкие красные рыбки; некоторое время он задумчиво следил за их пляской.
— Успокойся, — проворчал стратегос. — С чего тебе вообще пришло в голову это предательство?
— Думаешь, я этого не вижу? Уже все видят! Ты Стратегос Луны, о Луне тебе и следует беспокоиться. Разве Герохарис тебе не сообщал? Даже я знаю из сплетен на «Подзвездной»: адинатосы снова пытались высадиться на Обратной Стороне. Госпожа дала тебе золото, Госпожа дала тебе войско, Госпожа дала тебе силу, чтобы ты убил арретесового кратистоса. А ты что делаешь?
— А что я делаю? — Он приподнял бровь. Левой рукой плескался в имплувиуме.
— Чернокнижник — понимаю, ты должен как-то их соединить, склонить к Иллее, направить против Искривления. Но ты уже даже не думаешь всерьез об ударе по Уралу, верно? А что уж говорить об эфирной войне! Просто используешь —
— О! А можно узнать, откуда такой вывод?
— Яна меня просветила, — с сарказмом фыркнула Аурелия. — Всякий человек, кто достаточно силен, чтобы убить кратистоса, особенно адинатосового, одновременно достаточно силен, чтобы получить себе на Земле место, сравнимое с кратистосовым.
— Это правда.
— Так во имя чего ему от этого отказываться? А теперь Марий присылает канцлера и открыто просит тебя стать протектором Четвертого Пергама. Да ты, по сути, уже и стал им, без твоего Хоррора он не протянет и месяца. Ты и вправду думал, что кого-то обманет это представление в Амиде? Принеся Марию клятву, ты его короновал! Кириос!
Стратегос поднял взгляд. В переходе за колоннадой атриума толклось множество дворцовых дулосов; под взглядом Бербелека они поспешно отступили. Эстлос указал мокрой рукой на надпись, выкованную на арке над входом в парадную часть дворца: ‘ µ.