Иоанн Грозный
Шрифт:
В тот же день женил царь младшего сына Феодора на Ирине Годуновой. На чаемых радостях дозволял старшему царевичу соединиться, в третий раз, с Еленой Ивановной Шереметьевой, дочерью сложившего голову под Ревелем героя-воеводы. Сей брак был отложен, держали дозволение на него в тайне, дабы литовцы не увеличили сумму требуемого выкупа за плененного дядю невесты.
Борис Годунов выступал на свадьбе дружкою Марии. Жена его укладывала невесте волосы, румянила лицо, сурьмила брови, наряжала. Князь Василий Иванович Шуйский неожиданно был приближен, но с подтверждением не жениться когда-либо. Обреченный стать последним представителем старшей ветви рода он тем не менее назначался дружкой самого царя. Когда ехали кататься, чести распорядителей царского поезда удостоились Михайло Михайлович Кривой-Салтыков
Девки внесли в комнаты молодых корзины с шитым, тканым, плетеным, строченым, вязаным приданным. Жениха и невесту оставили одних. За стенами еще гуляли сдержанно. Затихали домры, обрывались рожки с сопелями. Ирина молилась коленопреклоненно, с усердием, потом вставала, промокала едва понимавшему что делать Феодору рушником масляные волосы, чтобы не грязнил подушек. Гонялась за улетевшим попугаем. Вот заперла всех птиц, и улеглась с царевичем рядком, дыша в затылок.
В других покоях разгоряченный вином государь пронзил видавшим виды желтым морщенным удом юные девичьи прелести. Превратилась Мария Нагая в женщину. Понесла в тот день или вскоре. Тревожно спалось молодой супружнице. Она слышала, как ночью встал и ушел муж. Не посмела спросить, куда.
Дремавший у порога отрок вскочил, успел подхватить готовую выскользнуть секиру. Иоанн искупал его неодобрительным взором, пошел вперед без огляда. Из закоулков выглядывала встрепенувшаяся стража, бежал шепот: «Царь поднялся!» Иоанн уединился в библиотеке, распорядившись немедля вызвать дворцового дворянина Писемского и Географуса. Те по зову царя прибывали в любое время суток. Писемский, как многие другие ближнего круга, спал не раздеваясь. Он вскочил в гридне, побежал, на ходу растирая помятое лицо, пятерней расчесывая бороду. Географуса растолкали. Он успел прополоскать рот шафранной водой, гоня перегар. Что касается похмелья, Географус им редко страдал, природой предрасположенный к всегдашнему пьянству. Оба, Писемский и Географус, были люди образованные. Первый по делам Посольского приказа общался с иноземцами и перенял языки, второй – не сильный в языках, легко чужое усваивал.
Царь стоял у письменного аналоя. Позади на полках торчали кожаные и древесные корешки фолиантов, олицетворяя мощь знания, подкреплявшую суждения государя. Иоанн начал что-то писать. Завидев пришедших, смял написанное, кинул. По мановению за конторку встал Писемский. Государь заставил его разобрать бумаги и напомнить, зачитав вслух последнее письмо королевы. Освежив просьбы беспошлинной торговли, кои англичане желали иметь взамен личных подарков нашему самодержцу, Иоанн, блуждая со скрипом по половицам, продиктовал Елизавете письмо. В первых строках Иоанн заверял королеву, что выделяет и любит ее более других европейских самодержцев. Подтверждал устойчивость своего собственного положения в России: имевшие место мятежи утихли, преступники изъявили раскаяние, государь - милость. Далее по пунктам излагались Иоанновы предложения: 1) Россия готова условиться о тесном союзе с Англией, предоставить исключительное право торговли в Заволочье, Закамье, на островах и побережье Белого моря, по Оби. Печоре, Мезени, в областях присоединяемой Сибири в обмен на льготные поставки в российские порты пороха, ядер, гранат, новой воинской брони, пушек, оружия холодного и огнестрельного, а так же – серы, меди, нефти, олова и свинца для пуль; 2) Показать ныне посылаемым в Англию доверенным государевым людям, дворянину Писемскому и скомороху, без имени, но с прозванием им указанным…
Географус почесал нос, потом выкатил грудь. Проникся государственной задачей и лишь смешок государя указал ему двойную насмешку, одну над королевой, коей с важной целью, но посылаем был скоморох, другую над самим Географусом. Включая его в посольство, царь безопасил собственную гордость на случай королевского отказа. Дескать, посыльные были несерьезны. Ремесло и характер Географуса при необходимости снижали миссию Писемского, при удаче через ответственного дворянина поднимался и артист.
– … предлагаемую королевой российскому самодержцу в жены племянницу венценосцы Марию Гастингс. Уполномоченные царя вправе определять пригодность сей девицы для брака, имеющего целью скрепить намечаемый союз обоих договаривающихся государств; 3) Прежняя готовность государя вступить в брак с самой королевой остается в силе; 4) Пусть королева представит московским послам предлагаемую Марию, дабы могли они видеть, высока ли она, дородна, бела ли лицом, здорова и каких лет; 5) Масляными красками портрет, сделанный художником без лести, для передачи царю обязателен; 6) Посланники государя должны получить скрепленную королевскими и английской Думы печатями бумаги, где будет заверена степень родства невесты с королевою, сан отца, перечислены братья и сестры Марии с указанием владений и занимаемых государственных постов; 7) Королева и невеста, царю выдвигаемая, должны быть предупреждены, что если та Мария царю люба станет, придется ей перейти в Греческую веру вместе с людьми, которые при ней в Москве жить захотят. Сие условие непременно; 8) Родившиеся от государя и Марии Гастингс сыновья будут обеспечены изрядными частными владениями и уделами, как издревле на Руси принято.
На словах Иоанн добавил: главная задача отправляемых послов, вызнать, действительно ли королева английская неспособна к браку и деторождению из-за заращения женской щели, как болтают, насколько серьезны отношения Елизаветы с фаворитом графом Лестером, как тот с ней обходится, раз к естественной близости та неспособна. Иоанн сильнее желал соединиться с королевой, чем с ее племянницей. Переезд на старости лет в Англию, где его не достали бы местные злодеи, по-прежнему грел сердце. Он уже повидал такие виды, что физическое уродство королевы его не останавливало. Согласись, он немедленно бы женился на ней. Чувствительные фибры его заросли, как нижняя часть королевы.
В тайной беседе с Елизаветой послам следовало добавить: ежели дошло до королевы, что царь недавно снова женился, то жена его ненастоящая, взята без церковного разрешения.. При женитьбе на Гастингс или самой королеве Мария Нагая немедля будет отставлена, ибо не угодна государю. Поставит он ее к королеве- супруге на побегушки, для услуг, которые она укажет. Ибо Мария Нагая не царевна, и не княжна владетельная. Последние слова царь велел в разговоре с королевой выделить особо.
Пошедшая мыться молодая царская жена стояла в ночной сорочке за дверным косяком, слушала. Вот какая у нее за морем соперница!
8
Чусовской городок – туда увозил Яков Наталью, сыпля остатком средств в крестьянских «ямах», где менял лошадей. Лишь неутомимая Томила оставалась постоянно, скача, расседланная, прибереженная рядом.
Яков был уверен: в краю казацкой вольницы сможет жить без затей. Когда завидел он деревянные стены Строгановского острога, душа его облилась радостью. Яков весело кивал Ефросинье, показывая, что добрались они до страны обетованной. С острожьих ворот окликнули. Яков назвался. Товарищи не забыли его. Скоро весть о возвращении Грязного распространилась по лагерю. Яков пошел на поклон к Семену Строганову, двум его племянникам, Максиму и Никите. Те обнялись с ним и направили к Герману (Ермаку) Тимофеевичу, от коего зависело зачисление в действующие казаки.
В городке Якову кинулось в глаза раздражающе жадное восприятие казаками появившейся Ефросиньи. Хотя женщины и были в городке, число не было значительно. Каждая новая возбуждала навязчивый интерес. В Чусовском складывался мужской мир, нацеленный на обогащение Сибирью. Жажда скорой наживы преобладала над всеми иными чувствами, а женщины, обычно кому-либо принадлежащие, привлекая, дразнили дороговизной и труднодоступностью.
Опершись на саблю, Ермак сидел на покрытой ковром лавке. Перед ним по площади носились на резвых косматых татарских лошадях казаки. На скаку рубили соломенные чучела, концом сабли поднимали положенные на землю сумы, увертливо пробирались под брюхами коней. Яков загорелся, ему тоже хотелось участвовать. Главную надежду Ермака составляли медные пушки. Насупив брови он следил, как их заряжали. Над полем веяло запахом селитры, ее недалече варили.