Иоанн Кронштадтский
Шрифт:
Отец Иоанн ежедневно навещал больную Параскеву, по своему обыкновению беседуя с ней о душе, о Боге, о покаянии и загробной жизни. Все остальное время Параскева Ивановна проводила в чтении и пении псалмов. В этом состоянии она и скончалась 24 сентября 1886 года. Иоанн отпевал праведницу в церкви Дома трудолюбия, и он же говорил слово прощания, в котором особо подчеркнул: «Ты своим словом и примером многих привлекла к Святой церкви и благочестивому житию; многих научила чаще исповедоваться и приобщаться Святых Таин для укрепления в христианской жизни».
Не только храм, но и Медвежья улица были переполнены народом, среди которого преобладали женщины. Многие плакали, и прощание с покойной происходило очень долго, так как все старались протиснуться к гробу и коснуться тела покойной. Гроб на своих руках несли к Троицкому кладбищу «богомолки».
После газетной публикации о чудодейственной силе молитвы Иоанна Кронштадтского на него обрушился шквал просьб и приглашений приехать в разные места Российской империи по самым различным поводам: службы, закладка и освящение церквей, больниц, благотворительных учреждений, к больным и страждущим. Если предшествующую четверть века он выезжал из Кронштадта весьма редко, в основном в Петербург и в Москву, то теперь, напротив, его все реже можно было увидеть в Кронштадте. Приведем обобщенный, но далеко не полный, список городов, где побывал отец Иоанн: Архангельск, Астрахань, Брест, Варшава, Великий Устюг, Вильна, Вологда, Воронеж, Выборг, Вятка, Екатеринбург, Кадников, Казань, Калуга, Киев, Кириллов, Кострома, Котлас, Курск, Москва, Нижний Новгород, Одесса, Орел, Остров, Петрозаводск, Псков, Ревель, Рига, Ростов-на-Дону, Рыбинск, Самара, Санкт-Петербург, Сарапул, Саратов, Севастополь, Симбирск, Смоленск, Тотьма, Тула, Углич, Устюжна, Уфа, Ферапонтово, Харьков, Херсон, Холмогоры, Царицын, Череповец, Чернигов, Ялта, Ярославль…
Если в 1870-х годах отрывочные и краткие заметки о чудесных исцелениях по молитвам Иоанна Сергиева появлялись в основном в газетах Кронштадта, то в 1880-х они стали постоянно и в пространных объемах размещаться на страницах газет Санкт-Петербурга и Москвы, в провинциальной прессе. Сообщалось также о чудесном свойстве священника видеть и ощущать события, происходящие в сотнях верст от него, и о его даре «провидца». Любопытна реакция кронштадтских знакомых и друзей Иоанна, которые еще совсем недавно запросто видели его в своих домах и беседовали с ним на самые обыденные темы за стаканом чаю, а иногда и за рюмкой легкого вина. «Что это газеты делают с нашим милым отцом Иваном? — вопрошали они друг друга. — Каким-то иконописным угодником и чудотворцем изображают. Это же кощунство!»
Но простой приходской священник и формирующийся его житийный образ уже существовали независимо друг от друга.
С 1888 года практически ежегодно, обычно в конце мая — начале июня, Иоанн Кронштадтский отправлялся на родину, в село Сура[143]. Его проводы в Кронштадте приобретали общегородской размах. В городе царило оживление, дорога к дамбе, где был пришвартован корабль, заполнялась народом. После обычной в таких случаях литургии Иоанн отправлялся на набережную. Здесь собирались толпы провожающих, которые буквально облепляли корабль. Лишь после долгих прощаний и уговоров пароход отплывал, но вскоре по просьбе Иоанна вновь приставал к берегу, на котором кто-нибудь стоял и кричал в голос: «Я бедный человек, четыре раза добивался увидеть вас и все напрасно! Помогите мне! Ради Бога! В семье у меня горе!» — Иоанн, слыша такое, передавал пакет с деньгами просящему.
Наконец, корабль набирал ход и направлялся к выходу из гавани. Позади оставалась Петровская набережная… можно было различить тысячи людей… слышны были крики, плач… видны были мелькавшие в воздухе белые платки… Корабль уходил все дальше и дальше от берега, — мимо красавцев грозных крейсеров и броненосцев, — в залив, на простор. Немного спустя впереди, на подернутом дымкой горизонте, проступал купол Исаакиевского собора…
Так начиналось ежегодное молитвенное шествие на гроб отца и место первых откровений Божьих, посещение родных мест и встреча с родственниками, близкими, земляками. Но не только. По существу это были миссионерские паломнические поездки по России, где цель — несение евангельской вести, неустанное церковное служение, слово проповеди. С отцом Иоанном всегда были сопутствующие лица — монахи, священники, писатели, художники, фотографы. Кто-то из них отправлялся в путешествие добровольно, кого-то направляли монастыри и правящие архиереи, чьи-то помощь и услуги оплачивались.
Путь Иоанна Кронштадтского на родину был неблизким. Добраться можно было либо водным путем, пересаживаясь в мелководных местах на лошадей и вновь двигаясь
В 1898 году на верфях Санкт-Петербурга на средства Иоанна был построен пароход «Святитель Николай». Этот 25-сильный пароход принадлежал к колесному типу, имел небольшую осадку, прекрасно подходящую для плавания на мелководных реках, какими были реки Пинежья; обладал необходимой устойчивостью, на встречных порогах против сильного течения поднимался сам, обходясь без буксиров[144].
Из Кронштадта до Суры преодолеть нужно было более полторы тысячи верст: по Финскому заливу, Неве, Ладоге, Свири, Мариинской водной системе, по Сухоне, Северной Двине, Пинеге. На пути встречалось немало трудностей: узкие каналы, порожистые реки, Кубенское озеро, славившееся штормовыми ветрами, — все это требовало лоцманского искусства и бесстрашия пассажиров.
Когда корабль плыл через земли древнего Белозерья, вобравшие три огромных уезда Новгородской губернии: Кирилловский, Белозерский и Череповецкий, с их многочисленными древними монастырями, церквями, пустынями и скитами, то попадал в перекресток двух водных систем — Мариинской[145] и герцога Вюртембергского[146]. Пароход медленно продвигался по каналам, через шлюзы и лавы — плавучие мосты, где проход для судна был столь узок, что до борта можно было дотянуться рукой. Вдоль всего этого отрезка пути стояли многочисленные толпы, люди приносили детей, протягивали их прямо с берега на палубу корабля, а Иоанн их благословлял. Значительные участки этих старых систем, видевших пастыря-паломника, сохранились здесь поныне и продолжают действовать. До сих пор можно видеть свайные укрепления берегов, узкие судоходные каналы, деревянные плотины, плавучие мосты.
Особую трудность представляло плавание по Пинеге из-за большого количества песчаных отмелей и обмеления реки в жаркие летние месяцы. Исходя из обстоятельств плавания, Иоанн дожидался времени максимального подъема воды, но все равно и это не спасало. Тогда приходилось по пути пересаживаться на лошадей. Об одном из таких случаев сообщает Иоанн в письме игуменье Таисии (Солоповой): «Нынешний год с большим трудом добрались мы — и то не все — до Суры; вода в Пинеге крайне мала и не допустила добраться пароходом до родины. Не доплыв 80 верст, мы должны были выйти с парохода на Карповой горе и отправиться горой на лошадях. Всех нас с непривычки очень протрясло, даже и меня, отвыкшего от тарантасов. После железных дорог и пароходов путешествие в деревенских тарантасах до крайности тяжко. В обратный путь до города Пинеги, где остановился ждать нас пароход, хотим отправиться на малой мелкосидящей барже монастырской. Не знаем, удастся ли этот чрезвычайный путь водою»[147].
Все, кому посчастливилось быть вместе с Иоанном во время путешествий, отмечают одну особенность — стоило появиться на берегу какой-либо церкви, Иоанн приказывал причалить. В церкви совершалась литургия. Сослужившее местное духовенство одаривалось из запасов Иоанна ризами и церковной утварью. И как это было всегда, стекался народ, прослышавший о приезде Иоанна Кронштадтского, подходивший для благословения и выслушивания назидательных бесед. Даже если по каким-то обстоятельствам и не было никого в храме, кроме сопровождающих, Иоанн все равно служил и причащался. После этого отправлялись в дальнейший путь и до следующего причаливания он чувствовал себя бодрым и счастливым.