Ирано-таджикская поэзия

Рудаки Абульхасан

От глаз твоих таинства мира сокрыты, На мир лишь всевидящим сердцем смотри ты, На явное зрением явным гляди, На тайное — тайным, сокрытым в груди.

*

Любовь — мой труд и помыслы мои, Мне мир не нужен, если нет любви!

*

Кто следует за вороном проклятым, На кладбище придет с таким вожатым!

*

Бог, найди меня и потеряй, Укажи мне путь в пречистый рай.

*

И молодость прошла, и песнь ушла, Мой нрав тяжел, и жизнь мне тяжела.

*

Ты

одинок средь сотни тысяч лиц. Ты одинок без сотни тысяч лиц.

*

Считает сытый наглецом голодного, что хлеба просит,— Здоровый, он чужой недуг легко, как видно, переносит!

*

Так как создан ты из праха, в прах сойди, отбросив страх, Ибо прах — твое жилище, ты в жилище этом — прах.

*

Жестокий этот мир лишь мачехе подобен, Он с пасынком свиреп и к падчерице злобен.

*

Злокозненного плод — его вражда. Что пользы нам от этого плода?

*

Соблазны тела — деньги, угодья, отдых праздный; Наука, званья, разум — души моей соблазны.

НОСИР XИСРОУ

ПОРИЦАНИЕ И ПОХВАЛА

В ПОРИЦАНИЕ СВЯТОШАМ

О ищущий! Дойди до сердца всех явлений Без сердцевины нет ни знаний, ни умений. Лишь истину познав, о правде говори! Не знающий пути — не годен в главари. О, не влагай руки в неведомую руку, Чтобы, стремясь вперед, не колесить по кругу. У истины святой есть полунощный тать: Не вздумай же ему ты ноги лобызать. На рынке бытия воров шныряет свора. Так береги карман и в каждом бойся вора. Пройдет ли тот слепец дорогой до конца, Который вожаком берет себе слепца? Скорбящий! Отыщи поводыря такого, Чтоб для тебя нашел сочувственное слово. Во всей подлунной нет обиднее обид, Чем величать ханжу: «Священный Баязид!» Послушаешь иных — аллахова порода! А поразведаешь — ни племени, ни рода… Как драгоценный клад в развалинах зарыт, Так праведника дух под рубищем сокрыт. Из пыли и шипов на свет выходит роза. Не образ пред тобой: тут жизненная проза.

В ПОРИЦАНИЕ РОСТОВЩИКАМ

«Жалей» ростовщика: ведь из своих палат Бедняга перейдет в неугасимый ад! При взгляде на него презреньем насладимся: Базарный пес — и тот почтенней лихоимца. Одушевлен ли сей бездушный человек, Который за дирхем нас душит целый век? Который, окружен роскошеством и негой, Способен бедняка лишить его ночлега? Зато, когда скупец испустит бранный дух, Сынок устроит пир с толпою потаскух. Тот скряга целый век гонялся за наживой, А этот спустит все, хоть юный да плешивый… Сундук ростовщика — сам по себе порок! И благо совершит — пойдет оно не впрок. Не пей ты с ним вина — хоть умирай от жажды: Кровавая слеза сокрыта в капле каждой. Позорит ростовщик не только прах, но твердь! С брезгливостью к нему притронется и смерть. И хоть мильоны лет гореть в аду он будет, Сам дьявол навсегда в котле его забудет.

ПОРИЦАНИЕ ПОЭТАМ-ПАНЕГИРИСТАМ

Тупице подносить стихов святое зелье — Что наряжать осла в шелка и ожерелье. Стоишь и за стихом читаешь пышный стих, А честь твоя меж тем стекает на пол с них… Но стыдно ли тебе великое слагать И славословье лить и в каждом слово лгать? И вот надменный шах до облака раздут,— А ты награды ждешь за этот рабский труд? Не открывай же уст для пошлой суеты, Не оскорбляй того, кто ищет красоты. Ведь

в шуме слов твоих стиха такого нет, Чтоб заключались в нем раздумье и совет. Они ведь рождены во имя серебра! Так и не жди от них ни света, ни добра. Ни трепета любви, ни скорби, ни веселья Не сыщешь ничего в ослином ожерелье.

ПОРИЦАНИЕ ЦАРЯМ И ВЛАСТЬ ИМУЩИМ

Как отвратительна властителя душа: Изволь с ним говорить, почтительно дыша. Самовлюбленный лев с когтями и клыками, Обидчив, как цветок, дрожащий лепестками. Когда объявит шах торжественный прием, Не сами ль небеса сгибаются при нем? И кажутся тогда почтенные мужчины Кишеньем черноты, собраньем чертовщины. Вот гадина юлит раздавленным хвостом, Вон жаба перед ним дрожит с умильным ртом… Когда он поутру подымется не в духе, Просители бледны, как неземные духи. Но если благостен и примет их гурьбой, Как он на них глядит? Что видит пред собой? Семь отроков пускай предстанут из Эфеса, Явленью не придаст ни веры он, ни веса. Да хоть бы сам мудрец о небо оперся — Для шаха глас его не выше лая пса. К воскрылиям души он полон неприязни, Христа вторично он подверг бы лютой казни. Зато к ослу Христа он нежностью согрет, Копыто превратив в священный амулет.

ХВАЛА РЕМЕСЛЕННИКАМ

Ремесленником быть — нет в мире лучшей доли. Не царь, но и не раб. Всегда на вольной воле. Стучит он или шьет на трудовой скамье, Но вечером поет, в родной своей семье. Пускай не каждый день но горло сытым ходит, Но умножает он все то, что производит. Под молотом его златые искры мчатся… И видят лишь добро жена и домочадцы. Он в полночь сладко спит в куренье мирных снов, А на заре опять среди своих обнов. Тачает или шьет, варит или грохочет, Он низменных страстей не знал и знать не хочет… До смерти дни свои он знает наперед, Доволен им господь. Доволен и народ. Трудолюбив. Шутлив. Общительного права. Осанна ремеслу! Ремесленнику слава! Нет! Равного ему не сыщете нигде: Ведь и самим царям нужда в его труде.

ХВАЛА ЗЕМЛЕДЕЛЬЦАМ

Но труд ремесленника миру не сгодится, Когда у пахаря зерно не уродится. Как славен труд его, Адама древний труд! Что с земледелием сравниться может тут? Он демонов зимы богатствами встречает, Зверей и диких птиц в хозяйстве приручает. Крестьянин что ни год, то открывает клад: Здесь пашня у него, а там цветущий сад. Кормилец добрый он создания любого, Будь это человек, овца или корова. И если только он на ремесло в обмен Торгашески на хлеб не подымает цен, То во вселенной нет и не было от века Подобного ему святого человека. Да будет всяк из нас велик своим трудом! Здесь ключ от бытия. Здесь наш очаг и дом.

О ДОБРЕ И ЗЛЕ

ЗНАНИЕ

Под присмотром всегда держи свои владенья, Ибо владенье ждет забот и наблюденья. Два уха у тебя, два глаза у тебя — Вот для твоих ворот надежнейшие звенья. Учись и познавай! В превратностях судьбы Познания твои — одно твое спасенье. Кто знания щитом себя вооружил, Тот в шуме бытия не знает треволненья. Еще один совет: ты послухам не верь! Молва всегда молва: шумит! Но тем не менье Услышанным словам, услышанным вестям С увиданным тобой — не может быть сравненья. Поэтому слушков, как зайцев, не лови: Всему, что услыхал, потребуй подтвержденья. И наконец, еще: слова не есть дела. Деянье — это плоть! Слова же — только тени… Ты можешь сотни лет о жемчуге твердить, Но если не нырнешь — он твой лишь в сновиденье.