Иркутск – Москва
Шрифт:
— И вы тут…?
— И мы тут его читали!
— И у Некрасова все стишки такие веселые?
— Н-нет…
— А румянец вам очень к лицу, милочка. Вам обоим… Ладно, бог с вами, молодые люди, читайте. Но, чтоб мне без хихонек-хахонек на полпоезда! Я хочу отдохнуть. Все уяснили, Володечка?
— Так точно!
— Ха! Заговорил… А я уж испугался, что Вы дара речи окончательно лишились, если за Вас даме заступаться приходится. Не смейте впредь поминать лукавого всуе!.. А с Вас, красавица моя, причитается. Персональный концерт мне и еще одному зрителю дадите. Что-нибудь клавишное я Вам через день-другой организую. Вопросы есть? Вопросов
— По-моему, Ваше сиятельство, этот завтрак скоро превратиться в обед. Кампания просто замечательная, только вот у меня голова вдруг разболелась…
— И как Вы сестрицу свою оставили одну, на растерзание этим молодым хищникам? Не страшно за нее?
— Нет. Скорее уж она их всех по тумбам рассадит и в горящий обруч скакать заставит. Когда она рядом, я вообще никого не боюсь…
— Да? А когда не рядом? Вы не смотрите, что кое-кто у нас пока однорукий… Ха! Точно вам румянец к лицу. Ладно, ухожу, ухожу… Но смотрите тут у меня… — на прощание сурово погрозив голубкам пальцем, Петрович отбыл к себе.
«По тумбам рассадит, значит?.. А ведь может, вертихвостка. Главное, чтобы потом никто ни с кем стреляться не задумал. А Костенко наш — парнишка не промах. Или это по нему не промахнулись, что вернее. Ишь, как защищать-то кинулась! Типа, "коня на скаку остановит, в горящую избу войдет…» Начитались… Да, хорошее это дело, быть молодым. Жаль только, что не безопасное, и слишком скоро заканчивается. Для одного, отдельно взятого, во всяком случае. Ладно, пойду, вздремну, пожалуй. На половину бессонная ночь в возрасте моей тушки требует добора релакс-тайма. А то, что там еще дальше нам светит — мало ли?..
Пока Хлодовский за порядком присматривает, можно не волноваться. Международного скандала не должно случиться, как бы Гревениц наш крылышками не трепыхал. Но, хоть и нравится мне этот потомок шляхты, отдавать Макарову придется. По существу вопроса, Осипыч прав, конечно. Но все равно, жаль… Привык я уже к его подковыркам. Кто теперь мне всеми ляпами и ошибками моими в нос тыкать будет? Война кончилась, в гору полезут льстецы, пройдохи и интриганы. А человек доверенный, умный и принципиальный мне рядом будет нужен. Свой в доску. Очень нужен…
Щеглов слишком себе на уме, карьеризмом заражен, опять же. Колчак? Боже упаси, там самомнения вагон плюс маленькая тележка, этого надо держать на действующем флоте, никаких паркетов. Нирод — хороший парнишка, но верхушечник, и со своими тараканами в голове. Так что пока, только палуба, для дошлифовочки. Да и всех остальных «птенцов» нужно для моря растить. Для моря! Мне же сейчас нужен будет помощник для кабинета и баталий совсем иного рода, чем на «Варяге» и «Громобое». Правда, есть две кандидатуры. Теоретически мне известные. Апостоли и Шершов. Жаль, выбрать придется только одного. Вот тоже ребус Вам, господин адмирал, на самое ближайшее будущее. А на настоящее… пожалуй, не нужно закрывать на ночь дверь на защелку.
* * *
Предчувствие в очередной раз его не обмануло. Небольшой дневной сон не просто пошел Петровичу на пользу, он был абсолютно необходим. Поскольку подробности «рассаживания по тумбам» были ему доложены между четырьмя ночи и пятью утра. Окса сыграла свою первую «немецкую» партию как по нотам. «Недомогание» сестрицы, как выяснилось, также
Но вот второй «зацеп», это было что-то с чем-то! Хотя, возможно, хитроумный Василий Балк со своим шефом именно на такой вариант и рассчитывали. Окса не рассказала, как именно принц Адальберт сумел передать ей маленькую записочку, в которой просил о согласии баронессы фон Гец на встречу у рояля, конечно, если возможность для этого представится. Дабы они вместе смогли насладиться дивным пением ее младшей сестры. Послание было написано с умом и тактом, но Оксана не сомневалась, что предметом интереса для сынули германского императора стали не ее сестренка или романсы в ее исполнении, а именно она сама. В этих делах достаточно одного перехваченного взгляда. А взгляд был. И не один…
Так что вчерашнее обещание юному вокальному дарованию добыть клавиши превратилось из собственной мелкой прихоти в самую-таки насущную необходимость. И первое, что теперь предстоит сделать с утра, это отбить телеграммы городскому начальству в пару крупных городов на нашем пути. Что там у нас впереди, и чтобы не ночью? Уфа, Самара, Пенза? Рояль, конечно, блажь. А вот что-то клавишное поменьше поиметь было бы не плохо. Вдобавок решив, как затащить инструмент в салон. К сожалению, про столь полезную для путешествия через всю Россию вещицу первой необходимости, как средних размеров фортепиано, наместник Алексеев не подумал. Да и был ли сей девайс предусмотрен в его персональном поезде вообще? Или просто к составу, поданному для Тирпица и его офицеров, не прицепили музыкального салон-вагона? Кто знает, у всех свои вкусы на путешествия…
Однако, перечень жертв стрел гангстера Амура на этом не был исчерпан. Под раздачу попал и наш бедолага Гревениц. В руках себя Рудневский флагарт удержал, да и умница Хлодовский, вовремя шепнувший ему на ухо что-то вразумительное, оказался в нужном месте в нужное время. Конечно, у воюющих мужчин до женского тепла голод хронический. И вот война наконец-то сдохла. Хвала Всевышнему! Только как эти, конкретные, гормонально-эндорфинные дела будут раскручиваться здесь и сейчас? Вопрос, конечно, интересный… «Мой дорогой, тебе придется переговорить с бароном. Как бы не наделал каких-нибудь глупостей сгоряча. Ты же понимаешь, конечно, что я волнуюсь не за себя, а за бедняжку Йохана?..»
«Вот так, с рассветом на прощание к бочке меда — ложку дегтя. Начинается. Хотя и ожидаемо, на самом деле. Ах же-ж ты Лайза Минелли Полтавско-Владивостокского разлива, пАнимаИшь!.. Этот „бедняжка“ — племяш Зенден-Бибрана и крестник Герингена… Конечно, понимаю! Уж мне ли не понимать… А Гревениц, этот — да, может дров наломать. Достаточно сказать, что в „моей“ истории он не только изрядно покуролесил по женской части, но и в итоге умудрился из-за юбки пустить себе пулю в сердце, будучи к тому времени уже командиром линкора „Полтава“… Придется переговорить, куда теперь деваться, с подводной-то лодки. Только пострелушек двоих молодых идиотов мне не хватало в моем поезде. Какое счастье, все-таки, что у меня… ну, у Всеволода, то есть, одни сыновья! А была бы хоть одна вот такая вот оторвочка, помер бы, наверное, во цвете лет от гастрита-перитонита или инсульта…»