Иркутск – Москва
Шрифт:
Вот такое Прокрустово ложе получается. И оптимизировать в его тесных рамках наше военное строительство, не совершив грубых ошибок, значит победить. Но самая грубейшая из возможных ошибок — потеря времени. Чтобы выжать из ситуации по максимуму все возможное, нам надо начинать работать с немцами в тандеме уже с сегодняшнего дня. В конце концов, политически все уже решено у Готланда! Чтобы дойчи, как и мы, могли не тратить ресурсы, деньги и драгоценное время, размениваясь на хорошо известные мне тупиковые варианты конструкций, концепций, технических и организационных решений. Именно такие «тупики» во многом стали причинами их итогового
А поскольку единственный немец, выразивший желание работать со мной в тандеме, на данный момент Тирпиц, я должен рискнуть. Раскрыть перед шефом Маринеамт не только значительную часть моих планов строительства нашего флота, но и показать, как оптимально увязать их с интересами и возможностями Рейха. Поскольку нынешние кораблестроительные планы немцев объективно противоречат идее «сбалансированного флота на двоих», придется потребовать от Альфреда сделать все возможное, чтобы нивелировать эту «нестыковочку». Под любым соусом и «легендами», это уже его проблемы. Заговор, так заговор. И каждый из нас должен нести свою долю ответственности. Лишь бы к часу «Ч» у нас все было, и это все — крутилось правильно и эффективно.
Только пока я не пойму, что Альфред играет честно, Балку знать обо всем этом, так скажем, несколько преждевременно. На всякий случай. Во избежание… Как и Альфреду, кстати, о моих задумках относительно авиации. Страховочка, так сказать… Береженого бог бережет, а победителей не судят.
Но над всем великолепным громадьем моих планов нависает еще одна, если так можно выразится, системная угроза. Это проблема исполнителей. Проклятый человеческий фактор. Чтобы найти единственно верный путь в «стальном лабиринте», перед входом в который мы сейчас оказались, надо перехитрить, прибить или заставить работать на себя обитающих в нем минотавров. Или кто-то по наивности думал, что такой зверек там один?.. Эти представители местной разумной фауны не только нас азартно хотят поднять на рога и стоптать, но и периодически с азартом кушают друг друга… Ну, живут они там! Им там комфортно и сытно, и они совершенно не намерены давать кому-то навязывать им свою волю.
Понятно, что зверья этого водится в достатке в обеих наших столицах. Кому будет проще? Мне с поддержкой подельников и с царем, который ЗНАЕТ, или Альфреду в одиночку с персональной «информацией ДСП» и самодуром-кайзером, который НЕ ЗНАЕТ? На внезапные шараханья Тирпица от давно говоренных-переговоренных планов, он может запросто повертеть пальчиком у виска или даже сгоряча прогнать. Поэтому ответ очевиден. И просьба Альфреда ко мне обязательно побывать в Берлине этим летом и «взять часть огня на себя» не просто логична. Это абсолютно необходимый шаг. Тем более, что на мне до сих пор болтается ярлык «русского Нельсона», самим Вильгельмом навешенный. При первой встрече слушать меня и он, и его нукеры, будут очень внимательно.
Ехать надо. Даже если Василий будет категорически против. «Ты теперь невыездной», ага… Сложность же видится в том, что подыграть Тирпицу нужно тонко. Так, чтобы никто вокруг этих поддавков не просек. Кого же и почему мне придется там «валить», с Альфредом еще обсудим. Но представляется, что задача минимум, это расчистить путь к креслу главного конструктора их флота умнице доктору Бюркнеру. «Сумрачный
А колеса стучат. Питер все ближе и ближе. Ах, как же ясно и понятно все было в оставшиеся за кормой благословенные времена русско-японских «бродилок-стрелялок»!..
Глава 9
Глава 9.
Женский вопрос. Адмиральский ответ.
Литерный экспресс «Порт-Артур — Москва», Московский Курско-Нижегородский вокзал, усадьба Юсуповых Архангельское, 29 апреля — 3 мая 1905-го года
Расставшись с «другом Альфредом», который величественно, как трансокеанский лайнер Баллиновской ГАПАГ отчалил в направлении вагона-ресторана, посмотреть не переусердствовал ли его августейший подопечный в разного рода излишествах, Петрович в весьма приподнятом настроении двинулся к себе. За бортом — весна и небо голубое. На душе — гармония плюс двести пятьдесят граммов «Шустова». В пузе шикарный харч от одного из лучших поваров континента. Но главное: свою задачу максимум, которую поставил себе сразу, как только понял, что его путешествие на запад продолжится в компании главы Маринеамт, он выполнил. Причем, ради этого ему даже не пришлось «торгануть Родинкой». А еще — сладкие воспоминания о прошлой ночи… Короче, жизнь налаживалась.
И, как выяснилось, не у него одного. Не успев дотопать до своих люксовских апартаментов с честным намерением прилечь покимарить часика два, Петрович услышал где-то позади, в середине вагона, негромкий женский смех из-за двери.
«Ха! Как все занятно. Ну-с, и что тут у нас?.. А у нас тут интересно девки пляшут. Ибо сие одухотворенное хихиканье явно донеслось из купе нашего юного судостроительного дарования. Того, который неудавшийся суицидник. И поскольку Оксу можно из вариантов смело исключить, уж она то до полного завершения сабантуя у немцев оттуда не свалит, получается… Получается, что хохлушка хохла видит издалека? Так что ли? Ладно, проверим наши предположения…»
Ответом на его вкрадчивое «тук-тук-тук» сперва стало какое-то шуршание и перешептывание, в котором он уловил лишь «наверно, это ординарца нашего адмирала нечистая сила принесла», после чего дверь чуточку приоткрылась, и «раненый на Колчаковских фронтах» обнаружил прямо перед своим носом седеющую адмиральскую бороду.
— Э… Ваше сиять…
— Молчать… Почему Вы не на званном завтраке у германского принца?.. Я Вас спрашиваю, господин старший помощник судостроителя. Второй приказ отменяет предыдущий.
— Ой! Пожалуйста, пожалуйста! Не ругайте только Владимира Полиэвктовича… мне вдруг стало нехорошо, он только помог мне дойти до купе.
— М-да-с… Любезная моя, вообще-то я разговариваю с моим подчиненным. Который хоть и проглотил язык, но за свои дела отчитываться обязан. Тем более, если проводил Вас не в Ваше купе, а в свое.
— А он за разговорами обмолвился, что… что у него есть с собой томик Некрасова. По пути мне стало лучше, и я попросила дать мне его почитать… Вот. Вот он, на столике.