Ирландский спаситель

Джеймс М. Р.

— Ты не боишься своего Бога?

— Я бы боялся, если бы думал, что Бог находится в этой комнате.

Я искоса бросаю взгляд на Макса, гадая, снятся ли ему еще кошмары об этом, если они вообще когда-либо снились. Этот дом кажется другим местом, где нет Бога, только жестокость человека против человека, преступления, как реальные, так и воображаемые. Это то место, куда скоро будут отправлять мужчин и женщин на тренировки к Виктору и Левину, и мне интересно,

насколько это лучше того, что Виктор делал раньше.

По крайней мере, я надеюсь, что они будут там по своему выбору.

В центре выложенной плиткой комнаты стоит длинный письменный стол, заваленный бумагами, по стенам разбросаны картины в тяжелых позолоченных рамах. За столом сидит высокий, красивый мужчина, возможно, чуть за сорок, со светлыми волосами, зачесанными назад, и ледяными голубыми глазами, которые я привык видеть на лицах многих из этих русских мужчин, его широкая челюсть сжата, когда он поднимает голову и видит нас.

— А, Левин. — Хотя он выглядит слегка довольным видеть другого мужчину, выражение его лица остается суровым. — Я слышал, ты хотел встретиться. Это по поводу бизнеса с Виктором? Я отправил сообщение, что отправлю первую группу студентов в ближайшие недели, как только их документы будут готовы…

— Дело не в этом, Владимир, хотя Виктору было приятно это слышать.

— Хм. — Густые светлые брови мужчины подергиваются, и он, кажется, впервые замечает нас. — И кто эти люди, которых ты привел с собой? Судя по их виду, это не будущие убийцы.

— Нет, сэр. — Левин жестикулирует, и мы с Максом выходим вперед. — Это Лиам Макгрегор, лидер бостонского отделения ирландских королей, и Максимилиан Агости, священник.

— Священник, да? У нас не так много таких под этой крышей. Кто-то нуждается в последнем обряде?

Лицо Макса бесстрастно, как каменная стена, и я не могу не задаться вопросом, о чем он думает. Он не исправляет Левина вероятно потому, что исключение части уравнения “лишения сана”, дает ему некоторую дополнительную защиту здесь, помимо того, что дает ему его связь с именем Андреева.

— Он с нами по делу, — спокойно говорит Левин. — Я здесь, чтобы попросить об услуге.

— Услуга. Брови Владимира сходятся на переносице. — Услуга от синдиката, это не мелочь, Левин.

Ни Макс, ни я не упускаем из виду резкое упоминание фамилии Левина. Я также вижу напряжение в плечах Левина, хотя он и не подает виду.

— В свое время я оказал немало услуг синдикату, — тихо говорит Левин. — Мне нужно имя, если его можно найти.

— Имя здесь может стоить больше, чем жизнь. — Владимир хмурится. — Ты был ценным активом для нас, Левин. Однако я не могу сказать, что склонен передавать информацию без привязки к ней цены.

Лицо Левина остается бесстрастным, когда он лезет в карман. Каждый вооруженный человек в комнате одновременно движется, все их внимание и оружие направлены на него, но Левин просто ухмыляется, когда Владимир поднимает руку.

— Если бы я хотел смерти вашего босса, он был бы мертв, — хладнокровно говорит Левин, вытаскивая руку из кармана. — Одна из причин, по которой мне разрешили уйти, заключается в том, что он знал, что лучше не пытаться меня убить. Но я здесь не для этого.

Одним плавным движением он подбрасывает что-то в воздух над столом Владимира. Проходит мгновение, прежде чем я понимаю, что это монета, тяжелая, судя по тому твердому стуку, который она издает, ударяясь о деревянную поверхность.

— Имя, — говорит Левин, его голос тверд, как монета, лежащая лицевой стороной вверх перед Владимиром.

Блондин мгновение смотрит на него, как будто не может до конца поверить в то, что сделал Левин. В комнате становится очень тихо, настолько, что даже легкое шуршание бумаг звучит громко, когда Левин и Владимир смотрят друг на друга сверху вниз.

Я не уверен, что сделал Левин, но ясно, что монета несет в себе какое-то значение. Наконец Владимир тянется за монетой, поднимая ее. Я вижу женское лицо, выгравированное сбоку, и буквы, что-то по-русски вероятно, я бы предположил, ту же фразу, которую Левин использовал для доступа в особняк.

— Ты уверен, что хочешь использовать это именно для этого? — Владимир прищуривает глаза. — Однажды сделанное, этого нельзя отменить.

— На карту поставлена жизнь женщины, — говорит Левин хриплым голосом. — Я уверен.

Владимир вертит монету в пальцах, обдумывая. Проходит еще один удар, воздух сгущается от напряжения, а затем он опускает руку, резко убирая монету в карман.

— Скажите мне, кого вы ищете, — говорит он спокойно, как будто всего этого странного обмена репликами между ним и Левиным никогда не происходило.

* * *

Мы покидаем особняк с именем Адриан Дракос, греческий убийца, обученный синдикатом, который, очевидно, в свободное время ставит своей миссией выслеживать мужчин, которые покупают и продают женщин. Хотя сам Владимир понятия не имел о французе, который потратил бы сто миллионов долларов на ущербную женщину, и он слегка позеленел от этой идеи, он заверил нас, что если кто-то и может указать нам правильное направление, то это будет Дракос.

Что означает, что мы направляемся в Грецию.

Когда мы покидаем особняк, я чувствую себя разбитым, возвращаясь к машине и отелю, который Виктор организовал для нас. С одной стороны, Левин, похоже, думает, что это надежная зацепка, стоящая того, что он отдал за нее Владимиру. С другой стороны, я сомневаюсь, что Ана в Греции, а это значит, что это еще одна остановка на пути к тому, чтобы действительно найти ее, и еще больше времени, пока она находится в руках француза, который ее купил. Больше времени на то, что с ней может случиться что угодно. Возможности безграничны, и я не смею их представлять, иначе я сойду с ума.