Ирландский спаситель

Джеймс М. Р.

— Анастасия, нет. — Александр тянется к моим рукам и отводит их. — Ты не можешь этого сделать. Что ты делаешь? Я говорил тебе не входить сюда. Нет, — повторяет он, поднимая меня на ноги, его твердый член все еще покачивается между нами, когда он смотрит вниз на мое раскрасневшееся лицо. — Нет.

Я должна уйти. Я знаю, что должна. Он никогда не давал мне никаких оснований полагать, что хочет сексуальных отношений между нами, за исключением…прошлой ночи, в моей комнате, когда он виновато смотрел на мое “спящее” тело, лихорадочно поглаживая свой член.

Я хочу его, и я знаю, что он тоже хочет меня. Я не понимаю, почему он не уступит этому, но я не хочу уходить. Однако я не пытаюсь снова опуститься на колени. Вместо этого я приподнимаюсь на цыпочки, мои руки упираются ему в грудь, когда я поднимаю подбородок, глядя в эти пронзительные голубые глаза.

— А как насчет этого? — Шепчу я и целую его.

Его губы мягкие, полные и теплые, почти женственные, и я чувствую, как его грудь набухает и вздымается от глубокого, прерывистого дыхания под моими руками, когда мой рот касается его. Он не двигается, не целует меня в ответ, но и не останавливает меня, и поэтому я продолжаю. Я провожу языком по его нижней губе и втягиваю ее в рот, двигаясь вперед, когда его руки сжимаются на моих предплечьях так, что я могу чувствовать его пульсирующий член, зажатый между нами, его жар обжигает сквозь шелк моей пижамной рубашки. Я просовываю свой язык ему в рот, наклоняю свои губы к его губам и чувствую, как он изо всех сил старается не отвечать, изо всех сил борется с этим до того момента, пока я не прижимаюсь бедрами к его бедрам, чувствуя, как его член скользит по атласу к моему животу, когда я переплетаю свой язык с его языком и нежно прикусываю его нижнюю губу. Я слышу, как из его рта вырывается стон, почти болезненный.

— Маленькая, — стонет он, и затем руки на моих плечах больше не пытаются меня оттолкнуть. Они притягивают меня ближе, его рот тоже впивается в мой, посасывает мою нижнюю губу, покусывает, его ногти впиваются в кожу моих предплечий, когда мы, спотыкаясь, идем к кровати. Мы опрокидываемся на нее, в итоге он оказывается на спине, а я верхом на нем. Я почти срываю с себя одежду, мне нужно быть ближе к нему, почувствовать его кожу и ощутить его внутри себя, пока он не передумал.

Его руки на моих обнаженных бедрах, когда я раздеваюсь догола, обжигающе впиваются в мою кожу, его член находится между моих бедер, мое возбуждение скользит по напряженной бархатной плоти, и я снова целую его, сильно, направляя его себе между ног. Он толстый и длинный, и прошло так много времени с тех пор, как внутри меня был мужчина, что я чувствую себя невероятно напряженной, настолько, что Александр снова громко стонет, чувствуя, как его набухшая головка члена пытается пронзить меня, пытается протолкнуться внутрь. Я хочу его так сильно, что уже сжимаюсь, выталкиваю его наружу и пытаюсь втянуть его внутрь целиком одновременно, и я опускаюсь вниз, желая почувствовать его. Он лежит подо мной неподвижно, совершенно неподвижно. Он перестает целовать меня, когда чувствует, как его член пронзает меня, влажный жар моей тугой, трепещущей киски охватывает первый дюйм его члена, а затем еще один, и еще, пока мне не удается протолкнуться по всей его пульсирующей длине, погружая его в себя, когда я полностью сажусь на него сверху.

Его глаза широко раскрыты и светятся похотью, когда я откидываюсь назад, его руки расслабленно лежат на моих бедрах, и это я начинаю первая двигаться. У меня кружится голова от желания, я не могу поверить, что мы действительно делаем это, что Александр внутри меня, его мускулистое, красивое тело раскинулось на кровати, когда он ошеломленно смотрит на меня.

— Анастасия… — он стонет, когда я раскачиваюсь на нем, скользя вверх, а затем снова вниз, мое тело приспосабливается к его размерам, когда я чувствую, как каждый твердый дюйм ласкает меня изнутри.

Такое чувство, что все поменялось местами, как будто я внезапно стала той, кто контролирует ситуацию, удерживаю его, оседлала его, пока он лежит там, почти, как если бы он был в шоке от того, что это происходит. Я не даю себе времени задаваться вопросом, насколько это может быть правильно или неправильно. Я чувствую, как он пульсирует внутри меня, его бедра подергиваются, грудь вздымается, когда он задыхается напротив моего рта, и я чувствую, как все мое тело напрягается, когда я приближаюсь к оргазму.

Когда это приходит, я чувствую, как будто трещу по швам, мое тело так сильно сжимается вокруг него в конвульсиях, что мне кажется, я могу сломать его, мои пальцы впиваются в его грудь, когда я жестко вжимаюсь в него. Я слышу, как Александр выдыхает мое имя, его голова откидывается назад. Сухожилия на его горле напрягаются в тот же момент, когда я чувствую, как он еще больше набухает внутри меня, а затем внезапный горячий прилив, когда его бедра напрягаются и вздрагивают. Он взрывается от удовольствия, которое заставляет его глубоко стонать, его пальцы царапают кровать, когда он впервые жестко входит в меня, его сперма наполняет меня, когда мы оба содрогаемся вместе в глубоком, удовлетворяющем оргазме.

Меня трясет, когда я скатываюсь с него, я задыхаюсь, нервы внезапно захлестывают меня, когда я понимаю, что мы только что сделали и как Александр мог на это отреагировать. Он мог бы пожалеть об этом, мог бы обвинить меня в том, что я “принудила” его к этому, что я заставила его трахнуть своего питомца. Проходит несколько секунд, прежде чем я могу заставить себя взглянуть на него, мое сердце колотится в груди, но затем я слышу тихий храп и, оглядываясь, понимаю, что он уже спит.

Боже мой. Мне хочется смеяться, но я не… я не хочу беспокоить его. Я беру мягкое одеяло с края кровати и натягиваю его на его обнаженное тело, затем зависаю на краю кровати, неуверенная в том, что делать. Должна ли я остаться? Должна ли я вернуться в свою комнату? Он разозлится, если я останусь? Ему будет больно, если я уйду? Это как моя нерешительность, когда я стояла под дверью, только на этот раз еще более осмысленная.

Наконец, я встаю и иду в ванную, чтобы привести себя в порядок, прекрасно осознавая липкость спермы Александра на моих бедрах и того, что мы сделали. Я не могу не беспокоиться о том, как он отреагирует утром, но все, что я могу сделать сейчас, это постараться не паниковать, я знаю, что это его расстроит.

Я делаю все возможное, чтобы ничего не испортить в его ванной, убираюсь как можно лучше, а затем возвращаюсь в постель. Я не хочу уходить, я хочу свернуться калачиком рядом с ним голышом под одеялом и заснуть, кожа к коже. Прошло так много времени с тех пор, как у меня было это. И я уверена, что для него это тоже…

Непрошеный мой взгляд скользит к ящику бокового столика, тому, где, я знаю, спрятаны фотографии. Не делай этого, шепчет этот крошечный разумный голос в моей голове. Тем не менее, мой пульс уже учащается, то же самое мучительное любопытство, которое в первую очередь заставило меня пойти в кабинет и шпионить за Александром в его спальне, поднимает свою уродливую голову, соблазняя меня сделать то, что, я знаю, я не должна.

Он крепко спит, слегка похрапывая, его голова повернута набок. Он не проснется, если я буду вести себя тихо. И я хочу знать. Что за мужчина просматривает полароидные снимки для своего порно и что это за порно? Это какой-то любительский фетиш? Я говорю себе, что посмотрю только для того, чтобы знать, что его возбуждает, чтобы в следующий раз я могла сделать это лучше для него. Чтобы в следующий раз могло быть иначе. Не только из собственного эгоистичного любопытства, говорю я себе, открывая ящик и доставая стопку фотографий. Но когда я смотрю на них, по-настоящему смотрю на них, я жалею, что, блядь, не оставила их в покое.

У меня перехватывает дыхание. В каждой из них разные девушки, некоторые старше других, все они кажутся совершеннолетними, но просто девушки, не модели или порнозвезды. Они в обычной одежде, с распущенными или зачесанными назад волосами или на макушке, улыбающиеся, смеющиеся или серьезные. Внизу каждого полароидного снимка есть имя: Челси, Лизель, Бет, Грейс, Мари и так далее, и тому подобное.

Каждая из них очень, очень красива. И у каждого из них есть недостаток. Одна слепа на один глаз. У одной отсутствует рука. У другой волчья пасть, у следующей не хватает зуба. Одна из них в инвалидном кресле, другая явно глухая, судя по тому, как она жестикулирует перед камерой.