Ирландский спаситель
Шрифт:
Ее голос похож на задыхающийся вздох, и я слышу в нем облегчение, счастье от того, что я здесь. Что я пришел спасти ее. Я вижу мужчину, которого, должно быть, ищу, выходящего из кухни, рядом с ним еще одна красивая, хотя и немного сурового вида француженка с сигаретой в пальцах, его лоб в замешательстве нахмурен, когда он замечает меня, стоящего посреди столовой с пистолетом, направленным на его гостей.
— Анастасия? — Его голос звучит растерянно. — Ты знаешь этого человека?
— Я… — ее голос дрожит, но, когда она смотрит на него, я не вижу страха. Я вижу нерешительность и неуверенность, но не тот страх, которого ожидал. И теперь я тоже в замешательстве.
Я ожидал увидеть ее травмированной, напуганной, паникующей и нуждающейся в спасении, а не руководящей званым обедом, как хозяйка дома. Александр отряхивает муку с рук. Все это до странности по-домашнему, и у меня странное чувство в животе, как будто я попал в самый разгар репетиции пьесы, которую я не должен был видеть.
— Анастасия. — В его голосе внезапно слышатся предупреждающие нотки, и она слегка бледнеет.
— Я…да, — выдавливает она. — Немного.
— И что он здесь делает? — Тон темнеет, сгущается, акцент Александра становится глубже. Его взгляд поворачивается ко мне. — Лиам?
— Лиам Макгрегор, — натянуто говорю я, вздергивая подбородок. — Я здесь из-за Анны.
Ее лицо становится белым, как кость, в тот момент, когда на его скулах появляется румянец.
— Ни хрена подобного, — рычит он, шагая вперед, и затем все происходит одновременно.
Левин был прав, у меня есть мгновение, чтобы осознать, прежде чем гости Александра сомкнутся вокруг меня, и француженка, стоящая рядом с Александром, бросается в драку. Я думаю, что это она обезоруживает меня, но я не могу быть уверен. Я пытаюсь нанести удар, вырваться из рук четырех мужчин, удерживающих меня, когда пистолет теряется. Тем не менее, я нахожусь слишком близко, чтобы использовать свои навыки бокса, а француженка уже отступает, мой пистолет болтается у нее на пальце, когда она ухмыляется мне.
— Лиам! — Ана вскрикивает, вскакивая. Александр смотрит на нее, выражение его лица внезапно чернеет от гнева, и я вижу, как она отшатывается.
Вот оно. Страх, который, как я думал, я увижу, но слишком поздно. Она ахает, когда он замахивается на меня, его кулак касается моего подбородка, и она снова выкрикивает мое имя, когда моя голова откидывается набок, удар рассекает губу.
— Откуда ты знаешь этого мужчину? — Требует Александр, поворачиваясь к ней, пока его гости держат меня со скрученными за спиной руками. — Он твой любовник?
— Что? — Ана ахает. — Нет, я… я едва знаю его, я встретила его недавно в России! Он знает мужа моей лучшей подруги. Клянусь, я никогда…
— Я тебе не верю, — рычит Александр. — Маленькая лгунья. Сука! Он твой любовник, иначе зачем бы ему приходить сюда…
— Я не знаю, — жалобно шепчет Ана. — Но я клянусь…
— Почему я должен тебе верить? — Усмехается он, и его красивое лицо кривится. — Ты лгала мне и раньше.
— Александр. — Француженка, держащая мой пистолет, подходит и встает рядом с ним. — У меня есть идея.
Затем она приподнимается на цыпочки, кладет свободную руку ему на плечо и что-то шепчет ему на ухо, и я вижу, как Ана вздрагивает, бледнея еще больше. Очевидно, что она тоже знает эту женщину, достаточно, чтобы она ей не нравилась.
Рот Александра кривится.
— Мне это не нравится. — Он качает головой. — Никто не прикасается к ней, кроме меня.
Женщина пожимает плечами.
— Тебе это может не понравиться, но ты знаешь, что я права. Она не ответит, если любит тебя. Его прикосновение ничего для нее не будут значить.
О чем, черт возьми, она говорит? Я пристально смотрю на нее, но Александр уже кивает. Женщина обходит стол, резко хватая Ану за плечи.
— Уберите от нее свои руки! — Кричу я, но Александр кивает мужчинам, держащим меня.
— Если ты собираешься сорвать мой званый ужин, — холодно говорит он, — и заставить меня усомниться в лояльности моей милой куколки, тогда тебе лучше развлечь моих гостей, пока я подвергаю ее испытанию. Отведите его к столу, где сидит Ана, — инструктирует он.
Я не знаю, что, черт возьми, происходит, но у меня нет особого выбора. Четверо мужчин, держащих меня, умудряются грубо оттащить меня туда, где француженка… Иветт держит Ану так крепко, что ее ногти впиваются в предплечье. Пока я стою там и в ужасе наблюдаю, она хватает Ану за юбку, и дергает ее вверх, резко поворачивая Ану и прижимая ее спиной к столу.
— Что, черт возьми, происходит? — Кричу я, поворачиваясь, чтобы посмотреть на Александра, но он просто скрещивает руки на груди, пожимая плечами.
— Ты трахнешь ее, пока мы смотрим, — говорит он так небрежно, как будто предлагает мне сесть за стол.
— Что? — Я уставился на него. Он сумасшедший. — Нет, я, блядь, не…
— Ты сделаешь это, — хладнокровно говорит Александр, — или Иветт застрелит ее. — Он кивает, когда Иветт поднимает пистолет, взводит его и прижимает дуло к виску Аны, когда она становится белой как мел, начиная дрожать.
— Лиам, — она шепчет мое имя, ее глаза начинают наполняться слезами, когда она поворачивается к Александру. — Александр, пожалуйста, я клянусь, я никогда… мы никогда…он не…
Александр пожимает плечами.
— Докажи это, — холодно говорит он. — Иветт права. Если ты любишь меня, а он для тебя никто, то он будет всего лишь членом в дырке. Ты не почувствуешь удовольствия и не кончишь. Но если ты это сделаешь… — его глаза сужаются, снова чернея от нарастающего гнева. — Тогда ты лживая сука, и Иветт поступит с вами обоими соответственно.
Он смотрит на меня.
— Ты пришел сюда за ней, так что поторопись. Сейчас твой шанс. Не заставляй нас ждать.
Четверо мужчин толкают меня вперед, отпуская мои руки, когда они толкают меня перед Анной, которая теперь заметно дрожит. Я отчаянно пытаюсь придумать какой-нибудь выход из положения, когда смотрю в ее полные слез бледно-голубые глаза, какой-нибудь способ вернуть пистолет, но не могу. Палец Иветт на спусковом крючке, и, если я попытаюсь что-нибудь предпринять, она застрелит Ану прежде, чем я смогу ее остановить.