Ирландский спаситель
Шрифт:
Я вздрагиваю от его прикосновения, глядя на себя в зеркало, розовую, раскрасневшуюся и улыбающуюся, и я едва узнаю девушку, смотрящую на меня в ответ. Я давно не выглядела такой расслабленной и счастливой.
Раздается стук в дверь, и мы выходим в гостиную. К моему разочарованию, первой приходит Иветт.
— Ты можешь помочь мне начать готовить ужин, — говорит ей Александр, но ее пристальный взгляд немедленно, как лазер, устремляется к моей шее.
— Какого хрена ты натворил, Александр? — Спрашивает она со своим сильным акцентом, ее голос на этот раз скрипучий, а не мягкий. — Ты трахнул питомца?
— Это не твое дело, — натянуто говорит Александр. — Помоги мне на кухне, пожалуйста? Скоро прибудут другие гости.
Ее верхняя губа изгибается, когда она проходит мимо меня, и мой пульс подскакивает к горлу.
— Шлюха, — шепчет она, проходя мимо, достаточно тихо, чтобы Александр не мог услышать. — Ты заплатишь за это. Я не знаю, как или какое заклинание ты наложила на него, но я позабочусь, чтобы ты заплатила.
— Александр этого не допустит, — шепчу я со смелостью, которой не чувствую. Но она просто смеется, проносясь мимо меня на кухню, и я чувствую, как холодные пальцы ползут по моему позвоночнику от яда в ее словах.
Я забыла об угрозе, которую представляла Иветт, совсем ненадолго. Но теперь это снова ясно, просто и пугающе, и мне скоро придется провести с ней весь вечер. Сегодняшний вечер имеет значение. Я знаю, что это так. Это первый раз, когда Александр устраивает званый ужин с тех пор, как привез меня сюда. Я буду сидеть у него за столом, со следом от его укуса на моей шее, немного его спермы все еще внутри меня, его любовницей, а не его собственностью.
Иветт может все испортить, и я знаю, что она этого хочет. Я просто не знаю, как она с этим справится.
И я чертовски напугана.
ЛИАМ
Я не могу поверить, что мы наконец здесь. После стольких остановок, стольких поворотов у нас есть адрес квартиры Александра Сартра. Место, где он почти наверняка держит Ану. И сегодня вечером, всего через несколько часов, я буду тем, кто спасет ее от него.
— Тебе не следует входить одному, — говорит Левин, пока я проверяю свой пистолет, а затем проверяю его снова, стоя у стены со скрещенными руками. — Это опасно. Тебе нужна поддержка.
— Для одного человека? Мы уже определили, что у него нет охраны. Он живет один, по крайней мере, жил до того, как купил Анну. Это квартира, а не жилой комплекс. Если мы ворвемся втроем, даже вдвоем, будет слишком много хаоса. Я зайду сам, разберусь с ним, вытащу ее, а вы двое должны ждать с машиной, чтобы мы могли быстро уехать. Мы добираемся до ангара, садимся в самолет, и он прямиком возвращается в Бостон.
— Очень просто, — говорит Макс, нахмурившись.
— Слишком просто. — Левин качает головой. — Это не пройдет так просто, и ты знаешь это так же хорошо, как и мы с Максом. Любой человек, который когда-либо выполнял миссию, связанную с чьей-то кровью, знает это, и все мы трое тоже знаем это.
— Я иду один, — упрямо повторяю я. — Я не хочу хаоса, и я не хочу, чтобы она была напугана или есть какой-либо шанс, что она попадет под перекрестный огонь. Просто оставьте машину на улице, чтобы мы могли быстро уехать. Я разберусь с Александром Сартром сам.
По выражению лица Левина я вижу, что он не согласен, но он хранит молчание. Я не уверен, почему именно, когда он так много во всем этом понимает, но я ожидаю, что это потому, что, в конце концов, это моя миссия. Моя цель — спасти Ану, и он не собирается мешать этому, если я хочу сыграть именно так. Может быть, он вспоминает тот давний день, когда он пошел с оружием наперевес, чтобы отомстить за свою мертвую жену. Возможно, он просто привык быть вторым в команде, а не главным, но по какой-то причине он просто пожимает плечами и перепроверяет свое оружие.
— Машина будет ждать вас, — просто говорит он, и на этом все заканчивается. Макс тоже вооружен, и он наблюдает за мной спокойными темными глазами, молчаливый, каким он был большую часть времени с тех пор, как мы покинули Грецию.
Но когда я прохожу мимо него, направляясь к двери, часы бьют семь, он кладет руку мне на плечо, его голос низкий и мрачный.
— Да пребудет с тобой благодать Святого Патрика с островов, — тихо говорит он. — И да сохранит тебя в безопасности, когда ты пойдешь за ней. — Он осеняет себя крестным знамением, быстрым и резким. Я вспоминаю отца Донахью в церкви после ухода Сирши и ее отца, наблюдающего за мной пристальным взглядом, который говорит, что он боится за меня, если я продолжу идти по этому пути.
Но мы зашли слишком далеко. Пути назад нет. Ана здесь, в этом городе, и я не уйду, пока не заберу ее с собой домой.
* * *
Найти квартиру не составит труда. Что удивительно, так это то, что я вижу, как несколько человек поднимаются к нему по лестнице, мужчины, которым на вид под тридцать, хорошо одетые, и пара красиво одетых француженок. Однако это делает все намного проще, чем даже я ожидал. Я просто выскальзываю из машины, следуя за последней парой. Прежде чем они успевают закрыть за собой дверь, когда я следую за ними, я проскальзываю внутрь, закрывая дверь сам, и моя рука тянется к пистолету.
Гости Александра, поскольку это они и должны быть, останавливаются и в ужасе смотрят на меня, когда я достаю пистолет, указывая в сторону коридора.
— Покажите мне, где он, — холодно говорю я, свирепо глядя на них. — Александр Сартр. Отведите меня к нему.
Большинство людей не готовы дать отпор, столкнувшись с оружием. Я не знаю точно, чего ожидать, но гости, по крайней мере, поступают именно так, как я и предполагал: они осторожно идут по коридору, ведут меня через чрезмерно украшенную гостиную и через арочный дверной проем в столовую с тяжелым длинным столом, накрытым для званого ужина, и Анной, сидящей справа от кресла во главе его.
На мгновение я замираю на месте. Я не знаю, в каком состоянии я ожидал ее увидеть или где именно, я думал, она будет, может быть, прикована в его подвале? Запертая в комнате? Но дело было не в этом. Я не ожидал увидеть ее с раскрасневшимися щеками, светлыми волосами, ниспадающими на плечи, в красивом льняном платье лавандового цвета и дорогих на вид серьгах в ушах.
Она выглядит счастливой. Даже сияющей. Сияющей мать вашу. Пока она не замечает меня, и у нее отвисает челюсть.
— Лиам?