Ирландский трон
Шрифт:
Я с любопытством смотрю на него, откидываясь на мягкую кожу сиденья.
— Большинство королей определенно так не поступают. Все они богаче Бога и их не волнует, кто знает. Мой отец, конечно, не беспокоится о бережливости. А у твоего есть поместье, как это ...
Коннор ухмыляется.
— Это о наследии и передаче вещей по наследству в семье, разве ты не знаешь? И, кроме того, это доказывает тем английским ублюдкам прошлого, что ирландец может владеть поместьем и землей и хорошо их содержать. — Он смеется. — Как я уже сказал, лицемер.
— Похоже, у вас с отцом всегда были сложные отношения, — говорю я тихо, почти нерешительно. Коннор на самом деле никогда не открывался мне, и даже это больше, чем я получила от него за долгое время… почти за все время, что мы вместе. — Это, должно быть, было нелегко, учитывая ожидания, которые он не всегда оправдывал сам.
— Ничто из того, что я делал, никогда не было для него достаточно хорошим, как бы я ни старался, — прямо отвечает Коннор. — И я действительно старался, как только мог, в течение ряда лет. Вплоть до тех пор, пока он не решил, что было бы неплохо попытаться обмануть и Витто Росси, и Виктора Андреева.
— Иногда я тоже испытывала подобные чувства по отношению к своему отцу, — признаюсь я. — Он всегда возлагал на меня очень большие надежды. И они не всегда были тем, что я бы выбрала, или даже полностью тем, что я хотела для себя.
— Но ты оправдала эти ожидания. — Коннор пристально смотрит на меня. — Ты заставила меня вернуться в Бостон и жениться на тебе. Ты выполняешь все, что твой дорогой папочка хотел для тебя. С точностью до буквы.
Я хмурюсь.
— Так вот почему ты такой обиженный? Потому что я сделала то, чего от меня ожидали, а ты чуть не сбежал, только чтобы тебя затащили обратно? Вот и все, не так ли? Я много думала об этом. Я боялась, что ты так и подумаешь.
— И все же ты все равно это сделала, — бормочет Коннор, а затем выпрямляется на своем стуле, его взгляд холодно останавливается на мне. — Я ни на что не обижен, Сирша. Я просто хочу, чтобы мы придерживались заключенной сделки, вот и все. Бизнес, а не удовольствие.
Что-то горит у меня в груди при этом. В глубине души я чувствую усталость… устала хотеть, желать, надеяться. У меня была искра надежды на эту поездку, и он, казалось, был полон решимости погасить ее. Я хочу попытаться бороться за это, за то, что, я знаю есть между нами, но это так тяжело, когда он отталкивает меня на каждом шагу и когда на кону моя собственная гордость, мое чувство собственного достоинства. Не будет ли намного хуже, если мы дойдем до конца, а я ничего не попробую изменить? Если я забеременею и наш брак станет всего лишь словами на бумаге, а я проведу свою жизнь, задаваясь вопросом, могла ли я это изменить?
Требуется особая смелость, чтобы открыто заявить о себе в отношениях. Я попробовала совсем немного с Лиамом и обожглась так сильно, что не была уверена, захочу ли когда-нибудь попробовать снова. После этого Коннор казался особенно хорошим, можно не сомневаться, мужчиной, к которому, как я уже знала, у меня не было чувств. Но потом я снова встретила его в Лондоне… и все изменилось.
Тогда я думаю о Найле, частично против своей воли, но это имеет отношение к происходящему, потому что Найл выложился ради меня. Он преследовал меня, насколько мог, был открытым и откровенным в своих чувствах, даже зная, что есть шанс, что я не смогу или не захочу ответить на них взаимностью. Даже зная, что я не могу дать ему всего, чего он желает. Он все равно рисковал своим сердцем.
Я должна быть достаточно смелой, чтобы сделать то же самое с Коннором. И тогда, если Коннор все еще отвергает меня, я смогу дать Найлу все, кроме традиционных отношений, потому что я буду знать наверняка. Я больше не буду тосковать по мужу, который меня не хочет, что было бы самой неловкой и болезненной вещью из всех.
— Что, если мы попробуем? — Спрашиваю я, так же спокойно выдерживая взгляд Коннора. — Только на эти выходные?
Выражение его лица становится настороженным.
— Что ты имеешь в виду? Что именно? Ради ребенка? Мы уже делали это, и, уверяю тебя, будем делать все время, пока мы здесь. — Его глаза наполняются расчетливой похотью, когда он говорит это, но я не позволяю ему так легко отвлечь меня.
— Нет. Что, если мы попытаемся вести себя как настоящая пара в их медовый месяц. Настоящие муж и жена.
— Уверяю тебя, мы ареальные…
— Прекрати это! — Я свирепо смотрю на него, мои руки сжимаются в кулаки на сиденье рядом с моими бедрами, мое сердцебиение ускоряется от разочарования. — Ты знаешь, что я имею в виду, Коннор. И ты, возможно, не помнишь ту ночь в нашей гостиной, когда ты заставил меня называть тебя Уильямом и на самом деле радовался тому, что ты со мной, но я помню. Я также помню секс-клуб в Лондоне, и пляж в Дублине, и...
— Ладно, хватит. — Голос Коннора стал жестче, но мне кажется, я вижу проблеск любопытства в его глазах, и этого достаточно, чтобы дать мне крошечную надежду. — Чего именно ты хочешь, Сирша?
Я делаю глубокий вдох, пытаясь собраться с мыслями настолько, чтобы они были ясными. Сейчас или никогда. Это твой единственный шанс, возможно, получить то, что я хочу. Возможно.
— Я хочу, чтобы мы вели себя так, как будто мы влюблены. Как будто ты хочешь быть со мной, а я хочу быть с тобой. Как будто мы выбрали этот брак по причинам, отличным от политики и удобства…
— Уверяю тебя, до сих пор наш брак был совсем не удобным для меня…
Я бросаю на него сердитый взгляд, и он поднимает руки, сдаваясь.
— Извини. Пожалуйста, продолжай.
Возможно, это первый раз, когда Коннор извиняется передо мной, и это настолько выбивает меня из колеи, что мне приходится на мгновение моргнуть, прежде чем продолжить, с трудом сглатывая.
— Я хочу, чтобы в эти выходные мы были как обычные муж и жена, отправившиеся в медовый месяц в Японию. Вот и все. Романтика, свидания, секс, целых девять ярдов. Я хочу всего этого. А потом мы вернемся домой и сможем вернуться к нашей договоренности.
Но если это сработает, возможно, ты не захочешь.
Коннор хмуро смотрит на меня.
— Зачем тебе это нужно, Сирша? У меня сложилось впечатление, что ты так же не заинтересована в любви ко мне, как и я к тебе.
Эти слова жалят, режут, как нож, но я все равно продвигаюсь вперед.
— Я хочу получить опыт, — говорю я ему прямо, и это не намеренная ложь. — Не важно, какие еще отношения у меня могут сложиться, Коннор, не важно, в какие еще отпуска с кем-то я могу отправиться, не важно, сколько романтики, свиданий или привязанности я получу от других любовников в будущем, ты всегда будешь моим единственным мужем. Это всегда будет мой единственный медовый месяц, или что-то близкое к нему. Я хочу знать, каково это, заниматься всем этим с мужчиной, за которого я вышла замуж. Я хочу почувствовать, на что похож нормальный брак. Только один раз.