Ирландский трон
Шрифт:
Сейчас или никогда.
— Я забронировала нам поездку на следующие выходные. Всего на два дня. Ну, с учетом путешествий это немного больше, но…
Глаза Коннора сужаются.
— Поездка? Какого хрена ты это сделала, Сирша…
— Это как…перед зачатием ребенка, — выпаливаю я, и Коннор смотрит на меня так, словно я, черт возьми, сошла с ума. — Ну, не совсем. Я думаю, что такое обычно является последним отпуском будущих родителей перед тем, как у них появится ребенок, но в любом случае…— Я замолкаю, видя, как меняется выражение лица Коннора, и не в лучшую сторону. — Ты хочешь, чтобы я забеременела, — говорю я неубедительно. — Здесь очень напряженно. Мы не совсем ладим. Поэтому я подумала, может быть, пару дней в каком-нибудь романтическом месте, где нас никто не сможет прервать, где мы сможем просто сосредоточиться на...
— Блядь, — добавляет Коннор, его рот кривится от удовольствия, и я краснею.
— Ну, я пыталась сделать так, чтобы это звучало немного романтичнее, но в целом.
— В нашем браке нет ничего романтического, Сирша, — напоминает он мне. — Знаешь, причина, по которой мы не поехали в свадебное путешествие, была не в том, что я хотел досадить тебе или избегать тебя, или по какой-то другой причине, которая могла прийти тебе в голову. Это было потому, что я не могу прямо сейчас просто улететь куда-нибудь на неделю или даже на выходные. — Он разочарованно качает головой. — У меня здесь дела, Сирша, ты это знаешь. Важные дела. Я на пороге войны. У меня может быть шпион, даже поджигатель. Покушение на убийство… кто, блядь, знает? Они пытались убить меня? Лиама? Всех нас? Или мне просто чертовски не повезло выбрать здание с древней проводкой? Я не знаю, Сирша, это значит, что я не могу просто улететь в...
— Японию, — говорю я ему категорично. — Я забронировала нам уик-энд в романтическом спа-центре недалеко от Токио. Коннор, твои люди наверняка справятся с делами в течение нескольких дней. После пожара новой встречи так быстро не будет. Да, у тебя много дел, но Джейкоб способный, и ты хочешь, чтобы я забеременела, верно? Непрерывное, ненапряженное время могло бы только помочь этому…
— Ты сказала Япония? — Коннор прерывает меня, поднимая руку, и я моргаю, глядя на него.
— Да. — Я поворачиваю свой ноутбук, чтобы он мог видеть фотографии. — Там есть личный онсэн, и…
— Хорошо. Я поеду. — Он допивает остатки виски и встает. — Мы отправляемся…
— Четверг, ближе к вечеру. Мой отец разрешает нам воспользоваться самолетом.
— Звучит заманчиво. Я собираюсь снова лечь спать. — Он ставит стакан на барную тележку и исчезает, не сказав больше ни слова, оставляя меня в шоке смотреть ему вслед.
Что, черт возьми, только что произошло?
***
Я почти думаю, что он попытается переубедить меня, что я собираюсь сесть в самолет, а его там не будет. Коннор не из тех, кто шутит, но в последнее время трудно предсказать его настроение. На прошлой неделе он вел себя тихо, первые несколько дней спал, а затем вернулся на склад, чтобы осмотреть повреждения вместе с Джейкобом и остальными, несмотря на мои настояния, что ему нужно отдохнуть подольше.
У нас не было секса неделю с тех пор, как он трахнул меня в душе после пожара, и это странно, не то, чтобы я винила его или даже думала, что это как-то связано со мной. Несколько дней назад я мельком видела его голым, выходящим из душа, и его тело от плеча до бедра было так усеяно черно-фиолетовыми синяками с одной стороны, что он был похож на далматинца. Я не думаю, что что-либо могло бы побудить меня заняться сексом, если бы я была настолько измотана. Но после нескольких недель занятий этим каждый день, иногда по нескольку раз в день, это казалось странным. Что кажется еще хуже, так это то, что я ощущаю Коннора постоянно. Не просто удовольствие от оргазма с ним, но и его самого. Его прикосновения, его саркастичный голос, шепчущий мне на ухо непристойности, его тело, наклоняющееся ко мне. Коннор наполняющий меня. Я жажду этого, мое волнение по поводу этой поездки вызвано исключительно тем, что я не могу дождаться, когда останусь с ним наедине, отключившись от всего остального, когда нам нечего больше делать, кроме как проводить время друг с другом. Это не исправит всего. Это будет гребаной катастрофой, но у меня есть надежда, что это может изменить ситуацию. Это могло бы дать нам с Коннором возможность для отношений другого рода.
Я не видела Найла с момента пожара, в основном потому, что не знаю, что сказать. Он написал мне смс с просьбой приехать, и я извинилась, сказав, что мне нужно быть дома с раненым Коннором. Это не ложь, и я не должна чувствовать себя виноватой из-за этого. Я ясно дала понять Найлу, что моя ответственность в первую очередь перед Коннором, но меня все еще не покидает чувство вины, потому что я знаю, что избегаю его. Я не знаю, как ответить на его признание в любви. Не тогда, когда я пока не могу сказать этого в ответ. Не тогда, когда это было последнее, что он хотел сказать, когда думал, что может умереть. Возможно, его последние мысли были обо мне. Я никогда не смогу подарить ему такую любовь, даже если влюблюсь в него. Это кажется несправедливым…Но потом я вспоминаю Мэгги и ее слова о том, что я не могу принимать решения за Найла.
Мне кажется, что мои мысли проносятся со скоростью сто миль в минуту, пока я жду Коннора на взлетной полосе. Когда я смотрю на часы из розового золота и кожи у себя на запястье и вижу, что он опаздывает на пятнадцать минут, я все больше и больше беспокоюсь, что он не появится, и что меня подставляет мой собственный муж.
Наконец, я вижу, что его машина приближается ко мне. Я быстро машу ему рукой, когда машина останавливается, стараясь не выглядеть слишком восторженной, когда вижу, как он высовывает свое высокое, мускулистое тело из пассажирской двери, держа в одной руке большую кожаную сумку.
— Я думала, ты не придешь, — говорю я ему со смехом, как будто это не имело значения, как будто я не сидела здесь уже тридцать минут с колотящимся в горле сердцем. — Ты опоздал.
— Бизнес, — говорит Коннор с легкой улыбкой, наклоняясь, чтобы поцеловать меня в щеку. — Ты хорошо выглядишь.
— Правда? — Я удивлена комплиментом. На мне нет ничего особенного, просто светло-зеленое платье-майка длиной до середины бедра, сшитое из мягкого материала, в котором будет удобно в полете, и со встроенной поддержкой, так что мне не нужно надевать бюстгальтер, а волосы собраны в высокий хвост. В моей сумке есть черный кашемировый кардиган на случай, если погода будет холодной.
— Правда, — подтверждает Коннор, беря меня за руку. Я вижу, как его взгляд скользит по моей груди, как будто он может сказать, что под верхом моего платья ничего нет. — Давай отправимся в наше романтическое путешествие, хорошо?
— Это звучит нелепо из твоих уст, — откровенно говорю я ему, когда мы садимся в самолет, но внутри я чувствую, как будто начинаю слегка светиться. Он стал добрее и внимательнее, чем за последние недели, и я не могу не задаться вопросом, означает ли это, что он тоже пытается. Может быть, он пытается наладить отношения между нами? Тоже испытывает возможности настоящих отношений? Он перешел от категорического неприятия идеи поездки к согласию отправиться в нее за долю секунды, что показалось мне странным, но я не собиралась смотреть дареному коню в зубы. Сейчас я боюсь, слишком боюсь поверить, что он действительно может прилагать усилия, и то, что он был на грани смерти, заставило его пересмотреть свое отношение к женитьбе на мне и к тому, каким он хотел видеть свой брак.
Есть только один способ узнать это.
— Впервые в жизни я летал на частном самолете, — рассеянно говорит Коннор, когда мы находим свои места и садимся друг напротив друга после того, как наш багаж уложен, — когда я был подростком. Мой отец отправил меня на лето на Сицилию познакомиться с какой-то итальянской семьей, с которой он хотел заключить союз. Он был недоволен частным самолетом. Он всегда говорил мне, что итальянцы и братва потратили свои деньги на все эти шикарные костюмы, самолеты и множество домов. Что ирландцы не такие… мы помним нашу историю, и каково это голодать. Каково это, быть подавленным теми, у кого больше власти, чем у нас. И что мы никогда не были бы такими расточительными. — Он фыркает. — Он был гребаным лицемером.