Ирландский трон
Шрифт:
Вместо этого я молча выхожу из душа, борясь с приступами боли, вытираюсь и одеваюсь, ощущая теплое, тяжелое, влажное ощущение его тела у себя между ног, слегка липкое на внутренней стороне бедер. Это вызывает у меня еще один приступ удовольствия, когда я иду принести ему стакан воды и ибупрофен, решив не брать напиток, о котором он говорил, что хочет. Это может быть позже, думаю я про себя, последнее, что ему сейчас нужно, это алкоголь, даже если я знаю, что он умирает от желания выпить виски. От этого у меня тоже болит в груди: те мелочи, которые я знаю о нем сейчас, маленькие привычки и причуды, которые я заметила. Маленькая домашняя близость, из которой с годами складывается совместная жизнь. Брак. Вызывает у меня чувство дрожи. Интересно, заметил ли он что-нибудь подобное во мне.
У меня нет ответов на этот вопрос. И есть большая вероятность, что я никогда их не получу.
3
СИРША
На следующий день у меня запланирован поздний завтрак с Мэгги, и хотя меня так и подмывает отменить встречу и остаться дома, чтобы присмотреть за Коннором, я сопротивляюсь этому желанию. Он все равно проспал все утро, проснувшись только для того, чтобы сходить на кухню за льдом и добавкой ибупрофена, а затем вернуться в спальню.
Я мельком увидела его торс, когда проснулась, и это было немного ужасающе, покрытый черно-фиолетовыми пятнами синяков там, где он приземлился, от плеча вниз по спине и боку, исчезая под боксерами, где, я была уверена, еще больше синяков покрывало его бедро. Я по-прежнему придерживаюсь мнения, что ему следует обратиться к врачу, чтобы убедиться, что ничего не треснуло и не повреждено, но я знаю, что лучше не злить его. Он также раздражительно, отрывисто произносит "доброе утро", когда заходит на кухню, и ничего больше, прежде чем ковылять обратно по коридору. Так что я не совсем в восторге от идеи ненадолго выйти из дома.
Я оставляю свежий стакан воды на его приставном столике, прежде чем уйти, бросая на него взгляд. Он снова спит, лежа на спине, его каштановые волосы растрепаны вокруг лица, и что-то в моей груди сжимается, когда я смотрю на него. Он выглядит умиротворенным, мягким, почти юным, и мне хочется протянуть руку и прикоснуться к нему. Но я знаю лучше, что этого делать не стоит и вместо этого отворачиваюсь, пишу водителю и спускаюсь вниз.
Поздний завтрак подается в нашем с Мэгги любимом кафе в центре города, небольшом бистро с сидячими местами на открытом воздухе, которым мы наслаждаемся так часто, как только можем, в хорошую погоду. Сегодня, по крайней мере, не слишком жарко сидеть на улице, поэтому я надеваю сарафан в цветочек длиной до колен с завязывающимися на плечах бретельками и пару босоножек, пытаясь выглядеть более жизнерадостной, чем я себя чувствую.
Вчера мой муж чуть не умер. И он думал, что мне будет все равно.
Прошлой ночью мне снились ужасные сны. Кошмары о Конноре, запертом на складе, неспособном выбраться, пока я смотрела, как он горит. Кошмары о том, как я кричу ему, рассказывая, как сбежать, в то время как он игнорирует меня, отворачивается от меня. Кошмары, в которых он решил, что все это того не стоит, и вернулся в Лондон, оставив меня позади.
Я проснулась, чувствуя себя усталой и разбитой, как будто это я чуть не попала в историю, а не Коннор. К тому времени, как я добралась до ресторана, мне уже не терпелось чего-нибудь выпить. К счастью, Мэгги уже заказала кувшин фирменной пряной "Кровавой мэри" этого бистро. Она машет мне рукой, когда я подхожу, наливает мне стакан из запотевшего кувшина, и я делаю глоток, опускаясь в плетеное кресло и вздыхая.
— Так плохо, да? — Мэгги поднимает бровь, и я делаю еще глоток.
— Коннору пришлось упасть с пожарной лестницы. Он весь в синяках. — Еще глоток, и по мере того, как пряный алкоголь обжигает мне горло и оседает в желудке, я начинаю чувствовать себя немного лучше. — Он не совсем в хорошем настроении. — Я бросаю взгляд на бумажное меню, затем снова перевожу взгляд на Мэгги. — Саша нормально добралась до своего отеля?
— Да, — подтверждает Мэгги, делая глоток своего напитка. — Я проводила ее до самого верха, чтобы убедиться, что она благополучно добралась до комнаты. Кстати, те дети, за которыми она наблюдает, очаровательны.
— Дети Виктора Андреева. Главы русской братвы, — добавляю я, когда она вопросительно смотрит на меня. Я должна быть осторожна с тем, что говорю Мэгги, чтобы обезопасить ее, но вряд ли это секрет. Мэгги морщит нос.
— У этих девочек не будет легкой жизни, если их отец именно такой.
— Им уже нелегко. Их мать умерла много лет назад. Катерина - их мачеха. С тех пор они тоже через многое прошли. Саша помогает с ними, и, судя по тому, что я слышала, у нее это действительно хорошо получается.
— Когда она пришла, там ждал кто-то еще, но Саша сказала, что это не проблема. Кто-то по имени Макс. — Мэгги пожимает плечами. — Он был очень красив. Похоже, он влюблен в Сашу.
— Он, так сказать, еще один из подопечных Виктора, как и Саша. Лишенный сана священник.
Мэгги фыркает, делая еще глоток своего напитка.
— Священник? Саша смотрела на него так, словно тоже не могла насытиться им. Кажется, бесполезно.
Я пожимаю плечами, просматривая меню.
— Я думаю, что она немного влюблена в него, это точно. Но из того, что я слышала, он все равно пытается сдержать свои обеты, независимо от того, лишен он сана или нет. Так что ничего другого и не будет.
— У всех в твоем мире такая сложная жизнь. — Мэгги ставит свой бокал на стол и на мгновение задумывается. — Разве это не утомляет?
— Все, кроме тебя, — слегка поддразниваю я ее. — И да. Это действительно утомляет. Часто. Но это моя жизнь, и изменить ее не вариант.
Губы Мэгги подергиваются, и я знаю, что ей есть что сказать по этому поводу, но она держит это при себе. Официант проходит мимо, прежде чем она успевает сказать что-нибудь еще. Мы заказываем разделанные блинчики с лимонной рикоттой, яйца Бенедикт из лосося и картофель фри с трюфелями. Я чувствую тяжесть в груди, мне хочется рассказать Мэгги побольше о том, что происходит, о том, что меня беспокоит.
— Ты выглядишь встревоженной, — мягко говорит Мэгги, когда нам приносят еду и обновляют кувшин "Кровавой Мэри". — Что происходит, Сирша? Я знаю, вчера было страшно, но ты не выглядела счастливой невестой со дня свадьбы. Я знаю, это необычный брак, но в нем должно быть что-то большее. Я знаю тебя, Сирша. Тебя что-то тяготит, и я хочу, чтобы ты поговорила со мной. Как можно больше.
Я накалываю вилкой кусочек лосося, взвешивая, что я могу спокойно сказать ей, а что нет. Дела Королей всегда не обсуждаются, но многое из того, из-за чего я расстраиваюсь и с чем борюсь, не имеет ничего общего с Королями, а все связано с Коннором.