Ирландский трон
Шрифт:
— Я просто схожу в ванную, потом…
— Нет. — Его ответ резкий, немедленный. — Прямо здесь и сейчас.
Я дрожу. От командного тона его голоса по мне пробегает волна удовольствия, и я медленно задираю юбку, дотягиваясь до края трусиков и спуская их с бедер.
— Дай их мне, — говорит Коннор, когда я снимаю их, ощущая прохладную кожу сиденья на своей голой заднице, и я краснею еще сильнее, но без слов протягиваю шелковистую ткань.
Не теряя ни секунды, Коннор забирает их у меня из рук.
— Раздвинься для меня, Сирша, — приказывает он, поднося трусики к носу, вдыхая аромат моей влажной киски, когда я чувствую, как жар поднимается по моей шее к щекам, мои глаза расширяются. Он совершенно бесстыден, ухмыляется, нюхая мои трусики, и я такая мокрая, что чувствую это на своих бедрах, когда снова раздвигаю их для него. — Шире, — говорит он, его рука проскальзывает в расстегнутую ширинку. — Я хочу видеть каждый дюйм тебя, Сирша, эту сладкую, влажную, розовую киску и твой маленький торчащий клитор, жаждущий моего языка и пальцев. Я хочу смотреть, как ты трогаешь себя для меня. Я знаю, ты умираешь от желания кончить, не так ли, принцесса?
Я киваю, абсолютно неспособная говорить. Я раздвигаю бедра шире, поднимая их так, чтобы он мог видеть все, моя юбка задрана так, что я практически обнажена, если не считать ткани, сбившейся вокруг талии. Я смотрю, дрожа от желания, как Коннор вытаскивает свой член, его рука обхватывает его толстый ствол, а глаза жадно пожирают вид моей мокрой киски.
Я бы хотела, чтобы он съел меня.
Эта мысль настолько бесстыдна, что я закрываю глаза на секунду, только чтобы открыть их и увидеть руку Коннора, все еще держащую мои трусики, поглаживающую себя влажной шелковистой тканью, обернутой вокруг его пульсирующего члена.
— Я… — Слова выходят как писк, и он ухмыляется.
— Ты хотела посмотреть, что бы я сделал, если бы обращался с тобой именно так, как мне хотелось бы, вне рамок нашей договоренности, — говорит Коннор хриплым от вожделения голосом. — И чего я хочу, Сирша, так это подрочить тебе в трусики, пока ты будешь трогать себя для меня, пока не кончишь. Я хочу, чтобы ты играла с собой, трогала себя пальцами, стонала, позволяя мне слышать, какая ты влажная. И после того, как я кончу в твои мокрые трусики, ты встанешь на колени и будешь сосать меня, пока я снова не стану твердым, чтобы я мог кончить в твою киску.
О боже. В какой-то момент, пока он описывал это, моя рука скользнула между ног. Я не могла это остановить. Он звучит так чертовски сексуально, говоря мне все это своим рычащим голосом с ирландским акцентом, медленно поглаживая свой член трусиками, которые секунду назад прилипали к моей коже, и я чувствую, что вот-вот взорвусь, как только мои пальцы начнут порхать по моему пульсирующему клитору.
— Медленно, — инструктирует Коннор. — Раздвинь свою киску для меня, Сирша. Дай мне посмотреть. — Его голос хриплый, и я смотрю, как он натягивает мои трусики на головку своего члена, сжимает его в кулаке и стонет. — Черт, это так приятно.
— Ты собираешься кончить для меня? — Я тяжело дышу, мои собственные бедра дергаются, когда мои пальцы поглаживают мой клитор именно так, как, как я узнала, мне нравится больше всего. Я едва могу поверить в то, что говорю, но я так возбуждена, что мне все равно. Наблюдать за Коннором в таком состоянии, одна из самых горячих вещей, которые я когда-либо видела, и я уже на взводе.
— Пока нет. Просунь два пальца внутрь, Сирша… да, именно так. Дай мне услышать, какая ты влажная. — Он снова стонет, когда я начинаю делать то, что он приказал, засовывая два пальца в мою сжимающуюся киску и вскрикивая от удовольствия. — Блядь, мне нравится, когда ты становишься влажной. Я не могу дождаться, когда насажу тебя на свой член.
— Почему не сейчас? — Задыхаюсь я. Я жажду его. Моих пальцев недостаточно, ни в коем случае. Мне нужен он внутри меня.
— Потому что я хочу, чтобы ты смотрела, как я кончаю прямо на твои трусики, Сирша, — говорит он с ухмылкой. — В конце концов, они у тебя такие мокрые для меня. Не волнуйся, принцесса. Я скоро отдам тебе свой член.
В его голосе снова слышатся насмешливые нотки, но мне все равно. К настоящему времени это стало частью нашей перепалки, и я почти начала получать удовольствие от его поддразниваний. Я помню, что сказала Мэгги, что секс должен быть веселым. Игривым. Даже извращенным и грязным. Это все те вещи, и я наслаждаюсь собой. Я не хочу, чтобы это заканчивалось.
— Я собираюсь кончить, — шепчу я, выгибая бедра и просовывая пальцы глубже, и то, как пристальный взгляд Коннора прикован ко мне, заводит меня еще больше и заставляет хотеть перейти грань. Он не говорит мне остановиться или ждать его разрешения. Он хочет, чтобы я кончила, хочет, чтобы я отдалась ему, и это только подстегивает момент, когда я чувствую, что мои бедра начинают дрожать, пальцы неистово трутся, когда я стону, тонкий, высокий звук наполняет воздух, когда удовольствие захлестывает меня пульсирующими волнами, которые смывают все остальное.
Я вижу, как бедра Коннора вздрагивают вверх, когда он хрюкает, его взгляд устремлен между моих бедер, когда он быстро и сильно сжимает свой член в кулаке, мои трусики обернуты вокруг головки его члена, когда он толкается в свою ладонь, разжимая пальцы как раз вовремя, чтобы я увидела, как его молочная сперма вытекает на шелковистую ткань, снова пропитывая ее.
Это зрелище только продлевает удовольствие, пронизывающее меня. Я все еще дрожу, медленно вытаскивая пальцы из своей трепещущей киски, когда до моих ушей доносится скрипучий голос Коннора.
— А теперь встань на колени, Сирша, и отсоси мне.
Я даже не думаю спорить. Я чувствую голод по нему, ненасытность, и я соскальзываю со своего места на колени между его бедер, тянусь к его все еще наполовину твердому члену, когда он сбрасывает мои использованные трусики, его рука гладит мои волосы, и он откидывает голову назад.
— Вот и все, — стонет он. — Хорошая девочка, Сирша. Ты так хорошо сосешь мой член.
На вкус он соленый, острый, как сперма и его собственный мускус, и я облизываю его кончик, обводя его языком, прежде чем жадно пососать, скользя ртом вниз по его стволу. Проходит всего несколько секунд, прежде чем он снова становится твердым, толстым и растягивает уголки моих губ, пока я изо всех сил пытаюсь взять его всего.