Ирландский трон
Шрифт:
Глаза Коннора снова поднимаются на мои, голубые и горячие.
— Я не знаю, — признается он, его голос превращается в хриплое рычание, а затем его руки хватаются за ткань моих леггинсов, стягивая их вместе с леггинсами вниз одним быстрым рывком, в то время как его рот прижимается к моему.
О боже. Беспомощное удовольствие захлестывает меня, мои бедра выгибаются навстречу его бедрам, я ищу его твердый жар, когда я запускаю руки в его футболку, стаскивая ее через голову между поцелуями. Мы, спотыкаясь, идем назад через комнату, по тростниковому настилу, когда я стягиваю с него джоггеры, моя рука касается пульсирующей, твердой длины его члена. Он продолжает поддерживать меня, пока мои икры не упираются в прохладный камень онсэна, а затем обхватывает ладонями мои плечи, толкая меня вниз, так что я сажусь на край.
Его глаза ни на секунду не отрываются от моих, когда он опускается на колени, его руки скользят по внутренней стороне моих бедер, когда он раздвигает их. Я задыхаюсь от ощущения его пальцев на моей чувствительной плоти, вспоминая нашу первую брачную ночь, когда он усадил меня на край кровати и опустился передо мной на колени вот так.
— Коннор…— я шепчу его имя, слово превращается в прерывистый вздох, когда его губы прижимаются к внутренней стороне моего бедра, поднимаясь выше. Его большие пальцы вдавливаются в плоть моих бедер, крепко удерживая меня открытой, и когда его язык скользит по набухшим складкам моей киски, я не могу сдержать вырывающийся стон.
— Мне нравится, когда ты издаешь этот звук, — урчит он, его слова вибрируют на моей коже и заставляют мои бедра приподниматься, ища большего его рта, его языка. Но он крепко прижимает меня к камню, не давая мне вообще пошевелиться, пока дразнит меня кончиком языка, обводя внешние складочки, пока мой клитор не начинает пульсировать от невнимания, и я готова умолять его о большем.
Он выглядит чертовски великолепно, стоя на коленях между моих бедер, его каштановые волосы растрепаны, он полностью обнажен. Я бросаю взгляд на его член, все еще твердый, как скала, несмотря на то, что к нему никто не прикасался, и это вызывает во мне еще один прилив удовольствия от осознания того, что это заводит его… что прикосновения ко мне, мой вкус делают его таким возбужденным.
Его язык проникает между моих складочек, двигаясь вверх, и я такая чертовски мокрая. Мои руки прижимаются к камню, хватаясь за края, пока Коннор лениво пробирается к моему клитору, его язык, похоже, полон решимости исследовать каждый дюйм моей киски, прежде чем лизнуть меня там, где я больше всего в этом нуждаюсь. Я задыхаюсь и извиваюсь, но его руки держат меня неподвижно, пока, наконец, он не проводит кончиком языка по моему пульсирующему клитору, и я почти кричу от удовольствия и облегчения.
— Боже, да, — стонет Коннор, его слова приглушены, когда его губы прижимаются к моему клитору, и он втягивает чувствительную плоть в рот.
Я никогда не испытывала ничего подобного тому, как Коннор съедает меня. Он одновременно сосет и лижет мой клитор, перекатывая его во рту, теребя чувствительный бугорок, пока его язык работает под ним, и я чувствую, что схожу с ума от удовольствия. Я хочу брыкаться, извиваться, тереться о его язык, но он держит меня неподвижно. Все, что я могу сделать, это запустить руку в его волосы, крепко прижимая его к своей киске, и кричать от самого сильного удовольствия за всю мою жизнь.
Моя спина выгибается, когда я кончаю, его атака на мой клитор прямо противоположна тому, как он дразнил меня вначале, мои стоны громкие и бесстыдные. Мне плевать, что все на этом гребаном курорте слышат меня.
— Черт, Коннор, Коннор… — Я стону его имя снова и снова, пока он продолжает лизать и сосать, пока я не становлюсь настолько чувствительной, что отталкиваю его голову обеими руками.
Он встает, смотрит на меня сверху вниз со злым жаром в глазах и ухмылкой на лице, его язык пробегает по нижней губе, а его член все еще полностью возбужден, касаясь мускулистого живота.
— В воду, — говорит Коннор хриплым голосом, и ни одна часть меня не хочет спорить.
Я опускаюсь в горячую воду, вдыхая ее успокаивающий жар, и Коннор встает рядом со мной. Прямо за нами открывается великолепный вид на национальный парк ночью, полная луна висит высоко и тяжело в небе, а звезды рассыпаны по небу, как алмазная пыль.
— В Бостоне такого вида не увидишь, — тихо говорит Коннор, и я молча киваю, на мгновение отвлекшись и потеряв дар речи от этой красоты.
Я поворачиваюсь к нему лицом, только чтобы увидеть, как он откидывается в бассейне, его руки перекинуты через камень, его член виден над водой. Он смотрит на меня так, как будто ему интересно, что я буду делать без его приказов, но я уже знаю.
Я скольжу к нему по воде, чувствуя себя какой-то прекрасной древней богиней, как будто мы в миллионе миль от всего, что имеет значение, отстраненные от всего этого. Это именно то, что я хотела почувствовать. Я позволяю себе забыть, что мы играем в игру, что Коннор просто соглашается с моей просьбой, что его привязанность и разница в его поведении - всего лишь результат этого. Я позволяю себе смотреть на него не как на завоевание, долг, обязательство, а просто как на моего красивого, сильного, храброго мужа, мужчину, которого я действительно желаю и, во многих отношениях, уважаю. Мужчину, которого я могла бы полюбить, если бы только мы оба смогли найти какой-то способ перестать позволять нашей гордости и страху вставать у нас на пути.
Я провожу руками вверх по его бедрам, ощущая влажные жесткие волосы под своими ладонями, мои губы в дюйме от его покачивающегося члена. Вода кружится вокруг нас, пар окутывает нас обоих, мои волосы скользят по нему и влажно прилипают к спине. Коннор наблюдает за мной с ленивым, неторопливым теплом в глазах, и мое сердце замирает в груди.
Я думаю, ему это действительно нравится. Он хорошо скрывает от меня свои эмоции и переживания, хорошо притворяется. Это результат того, что он всю жизнь играл в политику, был вынужден делать именно это ради собственного выживания и выживания своей семьи. Я тоже хороша в этом, просто не с ним. С ним я как будто больше не могу притворяться. Но я не думаю, что он притворяется прямо сейчас. Я думаю, он тоже позволяет себе наслаждаться этим. По крайней мере, я хочу в это верить.
Я знаю, он ожидает, что я потянусь к его члену, но вместо этого я провожу рукой ниже, обхватывая его яйца. Они мягкие и расслабленные в моей ладони от тепла, и глаза Коннора на секунду расширяются, его рот открывается, как будто для протеста, пока он не понимает, что я веду себя нежно. На самом деле я просто хочу изучить своего мужа, не торопясь, и все, что он собирался сказать, замирает у него на губах, когда выражение его лица меняется на довольное.
Пока я нежно играю с его яйцами, перекатывая и обхватывая их ладонью, дразня чувствительную кожу кончиками пальцев, я наклоняюсь вперед и провожу языком по головке его члена. Он набухший и жесткий, предварительно покрытый перламутром на кончике, я скольжу вниз по стволу, и слизываю его капельку, наблюдая, как Коннор вздрагивает от легкого прикосновения. Как будто все увеличено, некуда спешить, больше не о чем беспокоиться. Только мы в этом прекрасном, романтическом месте.