Ирландский трон
Шрифт:
Коннор хмурится еще сильнее, и на секунду мне кажется, что он на это не купится. Что он собирается отвергнуть меня и мою идею, сказать мне, что я веду себя нелепо, и что мы останемся в комнате и будем трахаться столько раз, сколько сможем, без стресса и помех, а затем отправимся домой. Затем его рот дергается, и я вижу, как он расслабляется на своем месте, выражение его лица снова становится любопытным, когда он ухмыляется.
— Хорошо, — говорит он наконец. — Я сыграю в эту игру, Сирша. Обычный медовый месяц. Все, что могут испытать любящие муж и жена, которые
При этих словах мое сердце трепещет в груди, бедра сжимаются вместе.
— И чтобы это могло быть? — Спрашиваю я, стараясь, чтобы голос звучал хотя бы слегка заинтересованно. — А главное, что заставляет тебя думать, что я готова удовлетворять все твои прихоти?
— Я согласился на то, чего ты хочешь, — говорит Коннор, ухмылка все еще не сошла с его полных губ. — Справедливо, Сирша. У меня никогда не было женщины, с которой я спал в частном самолете.
Я смеюсь.
— Ты хочешь в спальню? Вступить в клуб десятитысячников?
— Нет. И да. — Улыбка Коннора становится шире, в то время как моя дрогнула.
— Что… — Я оглядываюсь как раз вовремя, чтобы увидеть служащую, идущую к нам по проходу. — Коннор, она увидит! Или ты имел в виду в туалете? — В моей голове крутятся возможные варианты, тревожный узел затягивается у меня в животе, в то же время я чувствую, как там тоже нарастает возбуждение, мне интересно, что придумает Коннор.
— Извините, — говорит Коннор, указывая на дежурную. — Не могли бы вы оставить нас с женой на некоторое время наедине? Некоторое время нам ничего не понадобится. Я нажму на кнопку, если потребуются ваши услуги.
— Конечно, сэр, — радостно отвечает она, на ее лице появляется улыбка, когда она разворачивается на каблуках, чтобы уйти от нас, и я чувствую, как мои щеки начинают розоветь.
— Теперь она знает, Коннор! — Я тяжело сглатываю, мой пульс тревожно трепещет в горле. Тем не менее, я не могу отрицать, что чувствую, как покрываюсь мурашками при мысли о стюардессе в задней комнате, думающей о том, что мой великолепный муж может делать со мной, что требует конфиденциальности.
— Мы обычные муж и жена, — говорит он с усмешкой. — В наш медовый месяц, Сирша. Это то, чего ты хотела, верно? Чтобы я относился к тебе так, как относился бы к женщине, с которой хотел быть?
Я делаю глубокий вдох, кивая.
— Да, — шепчу я, и его глаза блестят.
— Тогда сними верх своего платья, Сирша. Покажи мне свою грудь.
Я смотрю на него, мои глаза расширяются.
— Я…
— Я знаю, что ты не надела бюстгальтер. На борту прохладно, и я мог видеть очертания твоих сосков все то время, пока мы сидели здесь и разговаривали. Поверь мне, я видел, — добавляет он, его голос полон желания, и мое сердце подпрыгивает в груди. — Покажи мне свои сиськи, Сирша, или
То, как он это произносит, его акцент слегка усиливается, когда он говорит, заставляет мой пульс учащенно биться. Это звучит так распутно, так роскошно эротично, и я чувствую, как шелковистый материал моих трусиков прилипает к моим бедрам, когда возбуждение захлестывает меня. Я медленно стягиваю толстые бретельки платья со своих плеч, обнажая их тонкие бледные изгибы, позволяя Коннору увидеть их. Мне всегда нравились мои плечи и ключицы. Мне нравится проводить пальцами по коже, позволяя бретелькам упасть, когда я натягиваю материал на грудь, позволяя им выскользнуть наружу.
Мои соски мгновенно твердеют на прохладном воздухе, твердые и розовые. Я вижу, как сжимаются челюсти Коннора, толстый бугорок его эрекции упирается в ширинку. Он такой большой, что невозможно не заметить, как он встает, и я вижу, что он уже полностью возбужден, просто от вида моей груди.
— Идеально, — выдыхает он, и я свечусь от звука его довольного голоса. — Хорошая девочка. Теперь поиграй со своими сосками для меня. Ущипни их, подразни, мне все равно. Просто дай мне посмотреть, пока ты будешь делать это красиво и усердно.
Его рука опускается к паху, потирая выпуклость там, когда он поглаживает свой член через штаны, его голубые глаза устремлены на мою грудь. Я уже изнываю от желания до глубины души. Я подношу пальцы к соскам, послушно дразня их, в то время как Коннор наблюдает за мной жарким взглядом. Я сжимаю и перекатываю их между большим и указательным пальцами, чувствуя глубокую пульсацию удовольствия в моем клиторе, когда я немного выгибаю спину, извиваясь сдерживая стон.
— Нет, дай мне послушать, — рычит Коннор, расстегивая молнию. — Стони для меня, Сирша. Дай мне услышать, как это приятно.
Я бы все равно не смогла долго сдерживаться. После недели, когда он не прикасался ко мне, я чувствую себя почти голодной, жаждущей его. На что это будет похоже, когда он вообще больше не прикоснется ко мне? Сможет ли кто-нибудь еще облегчить это? Я отбрасываю мысли прочь, позволяя себе застонать, когда встречаюсь взглядом с Коннором, наслаждаясь его желанием.
— Что еще? — Шепчу я, и его глаза озорно блестят.
— Раздвинь ноги, — хрипло говорит он. — Дай-ка я посмотрю, какие трусики на тебе под этим платьем, Сирша. Или ты их вообще не надела?
— Конечно, на мне трусики, — парирую я, убирая руки со своих грудей и послушно раздвигая для него бедра, при этом немного задирая юбку. Как бы я ни протестовала, мне нравится, выставлять себя вот так, с обнаженной грудью, раздвинутыми бедрами, когда его взгляд опускается между ними, на бледно-голубой скользкий материал, который теперь пропитан моим возбуждением.
— Уже такая мокрая, — рычит Коннор, и я краснею, зная, что он видит. — Сними их для меня, Сирша, и передай мне.
Мои бедра сжимаются.