Исчезнувшие без следа
Шрифт:
– Мы не договорили, – сказал Смирницкий и любовно погладил страницу распахнутого фолианта. – Интереснейшая вещь, Федя…
– Пока ты только теоретизируешь, – напомнил Удалов, пытаясь перехватить инициативу. – И если я отношусь к твоим занятиям без должного пиетета, то ведь меня можно понять, согласись. Если бы ты применил свои знания на практике…
– Так ведь применяю! – с воодушевлением сказал Смирницкий.
Дружинин понял, что им предстоит стать свидетелями второго акта и уже никак не отвертеться. Удалов сам виноват. Надо было возвращаться на базу, а не ходить по гостям в первом часу ночи.
– Грош цена была бы моим умствованиям, если бы я не мог ничего подтвердить практикой! Конечно, мне еще далеко до способностей древних, мы пигмеи в сравнении с ними, Федя, но что-то, хотя бы самое элементарное…
– Ну-ну, – кивнул Удалов. – Может, покажешь?
Он говорил почти что с насмешкой, и даже воспаривший Смирницкий это заметил и наконец оскорбился.
– Федя! – с чувством сказал он. – Ты мне друг, но ты не забывайся!
– Разве я что-то обидное сказал? – примирительно протянул Удалов и шумно отхлебнул из чашки.
– Я покажу тебе очень простой фокус, Федя. Вот спичечный коробок. Я ставлю его на самый край стола. Сбей его щелчком. Сможешь?
Удалов засмеялся и щелкнул по коробку. Тот пролетел через весь стол и упал на пол.
– Молодец! – восхитился Смирницкий и опять водрузил коробок на край стола. – Сейчас ты проделаешь то же самое, но сначала…
Он быстро положил свою ладонь Удалову на лоб. На лице его появилось хитрое выражение и улыбка, которую можно было назвать коварной.
– Феденька, сейчас ты снова будешь бить по коробку, но только… Ты глаза-то закрой! Чувствуешь тепло?
– Чувствую, – с неожиданно накатившей вялостью ответил Удалов.
– Вот и отлично. Так вот, ты будешь бить по коробку, Федя, но все время будешь мазать. Мимо бить, понимаешь?
– Понимаю, – все так же вяло ответил Удалов.
– Понятливый! – засмеялся Смирницкий. – Ты будешь стараться попасть, но не сможешь. Ну, открывай глаза.
Смирницкий убрал свою руку.
– Бей по коробку, Федя, – сказал он кротким голосом. – Мы ждем.
Удалов протянул руку и попытался щелчком сбить спичечный коробок, но в последний момент у него почему-то дрогнула рука и палец ткнулся вверх – мимо коробка.
– Ай-ай-ай! – сочувственно протянул Смирницкий. – Не получилось! Что же это такое? Плохо стараешься, Федя! Попробуем еще разок.
Удалов щелкнул еще раз. И еще. Удивительное дело – он не мог попасть, хотя очень старался, по нему было видно, какая его взяла досада.
– Наверное, слишком высоко берешь, – оценил его трудности Смирницкий. – Попробуй целиться пониже.
Удалов ударил и попал пальцем по столу. Наверное, ему было больно. Но он не обратил на это внимания. Он смотрел на этот коробок с ненавистью. Он готов был стереть его в пыль. Но почему-то никак не мог до него достать. Дружинин едва удерживался от смеха. Удовлетворенный этим зрелищем Смирницкий громко хлопнул в ладоши. Удалов вздрогнул, и его взгляд медленно, но заметно стал приобретать осмысленное выражение.
– Феденька! – ласково пропел Смирницкий. – Ты ни разу не попал по этому коробку!
Он смотрел на Удалова со странной смесью торжества и жалости. Удалов недоверчиво хмыкнул и сильным щелчком отправил коробок в дальний угол комнаты.
– Сейчас ты молоток, – улыбнулся Смирницкий, – но минуту назад…
– Что ты плетешь? – скривил губы Удалов.
Кажется, он ничего не помнил.
– Вот он – свидетель, – показал Смирницкий на Дружинина. – Он все видел.
– Что он такое видел?
– Твое бессилие, Федя.
– Ты меня разыгрываешь.
– Нисколько.
– Я ничего такого не помню.
– Вот свидетель, – повторил Смирницкий.
– Хорошо, проделай с ним то же самое, чтобы и я видел.
– Зачем? – пожал плечами Смирницкий. – Он-то мне как раз верил, зачем же я должен над ним устраивать эксперименты?
– Ха! Он верил, – усмехнулся Удалов. – Он тебя считает шарлатаном, как и я. К тому же, – голос Удалова стал вкрадчивым, – если я все не увижу своими глазами, то вряд ли поверю тебе, Игорь.
Смирницкий вздохнул и повернулся к Дружинину.
– Вы согласны? – осведомился он. – Во имя торжества науки, а?
Дружинин хотел было отказаться, но не посмел. Если сейчас он не согласится побыть на месте Удалова, тому будет чертовски неловко. Придется немного побыть смешным. Дружинин с видом обреченного пересел к столу. Смирницкий коснулся его лба ладонью.
– Закройте глаза!
Уже знакомое тепло втекало в него. Дружинин замер, безотчетно поддаваясь покою. Голос Смирницкого стремительно отдалялся, словно Дружинина что-то относило прочь от него с огромной скоростью.
– Тепло? – привычно спросил Смирницкий.
Губы Дружинина дрогнули, он хотел сказать «да», но это у него почему-то не получилось – губы расползались в некрасивой и нелепой гримасе и при этом дрожали, будто Дружинин испытывал сильное напряжение.
– Тепло? – повторил вопрос Смирницкий.
На лбу Дружинина выступила испарина. Крупные капли пота, догоняя одна другую, стремительно покатились по его лицу.
Смирницкий отнял руку и обеспокоенно смотрел на Дружинина. У того побагровело лицо. Смирницкий хлопнул в ладоши. Это не произвело никакого эффекта. Наконец и Удалов понял, что происходит нечто особенное.