Исчезнувший оазис
Шрифт:
— Ну? — спросил Гиргис, едва дверь лимузина закрылась.
Усман тряхнул головой и свел вместе кончики пальцев, постучал ими. Было в этом движении что-то кротовье.
— Боюсь, ничего нового, мистер Гиргис. Полпленки испорчено, а вторая половина… — он протянул шефу стопку фотографий формата А4, — совершенно бесполезна. Видите — все снимки сделаны изнутри оазиса, так что обнаружить по ним ничего нельзя. Это все равно что искать дом посреди города по фотографии одной ванной комнаты. Бесполезно.
Гиргис принялся листать снимки, и на лице его возникла не то гримаса, не то оскал.
— А здесь ничего не упущено?
Усман пожал плечами и снова зашевелил пальцами.
— Я все очень тщательно осмотрел, так что, пожалуй, нет. Хотя, опять-таки… — он нервно усмехнулся, — я не специалист в этой области.
— А Броди?
— Вот он — специалист.
__ Что ж, значит, пришла пора с ним побеседовать, — произнес Гиргис. Он передал назад фотографии и соединился по интеркому с водителем — распорядиться о маршруте.
— Сомневаюсь, что Броди станет помогать, — сказал Усман, как только машина тронулась. — Даже если что-то заметит. Судя по тому, что я слышал, он… — Усман хохотнул, — довольно упрям.
Гиргис поправил манжеты рубашки, стряхнул невидимую пылинку с пиджака.
— Поверь, Ахмед: после Маншият-Насира профессор Броди ни в чем нам не откажет. Будет сам проситься помочь. Умолять.
Каир, Маншият-Насир
— Получи! — тихо сказала Фрея, давя кроссовкой таракана. Тонкий панцирь влажно хрустнул под подошвой, желто-бурые потроха размазались по грязному бетону, мешаясь с останками других тараканов. За час она их передавила немало.
— Вы как? — спросил Флин.
Фрея пожала плечами:
— Так себе. А как… — Она выразительно посмотрела на его пах.
— Жить буду. Правда, велосипед на ближайшее время придется забросить.
Фрея улыбнулась — устало, невесело.
— Как думаете, что с нами сделают?
Пришел черед Флина пожимать плечами.
— Если верить увиденному, ничего хорошего. Спроси лучше у них. — Он кивнул в сторону трех головорезов у стены напротив, которые молча сидели с автоматами на коленях.
— Эй, ребята, вы что задумали?
Ответа не было.
— Похоже, нас ждет сюрприз, — сказал Флин, нагибаясь и растирая виски.
Помещение напоминало недостроенный дом: полутемное, гулкое, освещенное только лампой дневного света в ногах у охранников. Пол, потолок, несущие колонны и лестничная клетка — все было на месте, хотя и из голого бетона (в котором кое-где торчала ржавая арматура, похожая на окаменевшие ветви), а внешняя стена вовсе отсутствовала. Вместо нее зиял квадратный провал, дыра с видом на каирские огни — ни дать ни взять устье горной пещеры. Флин и Фрея сидели на перевернутых ящиках у самого края этой дыры, а их сторожа устроились в центре комнаты, перед лестницей. Даже без стены пленникам некуда было бежать — чтобы попасть на улицу, пришлось бы пролететь несколько этажей.
— Что это за место? — спросила Фрея, когда их сюда привезли.
— Маншият-Насир, — сообщил Флин. — Район, где живут заббалины.
— Заббалины?
— Сборщики мусора.
— Нас похитили мусорщики?
— Думаю, они ни при чем, — ответил Флин. — По моему опыту, заббалины — люди порядочные, хотя и не самые чистоплотные.
Прошло уже больше часа, а они все еще ждали — неизвестно чего. Привезли их засветло, но солнце быстро село, и округа погрузилась во тьму. Больничного света лампы не хватало даже на то, чтобы разогнать мрак в углах комнаты. Мотыльки и прочие насекомые порхали вокруг флуоресцентной трубки; в душном жарком воздухе стояла пыль и всепроникающая, неотвязная, кисло-сладкая вонь гниющего мусора.
Фрея вздохнула и посмотрела на часы: одиннадцать минут седьмого. Флин встал, сунул руки в карманы и отвернулся к проему. Комната, где их держал и, выходила на улицу, а сам дом стоял на крутом склоне. Внизу, точно застывший оползень, растеклось море разновеликих крыш. В сумерках пыль и бетон, кирпич и мусор сливались в одно целое. Центр Каира сиял вдалеке белыми и оранжевыми огнями, а здесь все утопало во мраке: только несколько тусклых окошек да улица, которую полдюжины фонарей окрасили в нездоровый оранжевый свет, выделялись среди темноты. Все остальное — дома, переулки, свалки — исчезло во мгле. Где-то слышались выкрики, бренчание сковородок, приглушенный гул измельчителей, но люди исчезли. Квартал стал невидимым — будто призраки поселились на краю города живых. Жутковатое ощущение.
Флин подобрался к самому краю и посмотрел вниз. По холму слева карабкался грузовик. Сквозь рев двигателя пробивался мелодичный звон тюков с бутылками, которые он вез. Он проехал прямо под окном и скрылся за поворотом — перед зданием улица делала крюк. Через минуту появился другой грузовик, нагруженный старой электропроводкой, похожей на спагетти. За ним следовал обтекаемый черный лимузин, совершенно неуместный среди покосившихся бараков и развалюх.
— Похоже, к нам гости, — сказал Флин. В тот же миг снаружи раздался гудок, и сторожа вскочили на ноги. На лестнице послышались шаги — сначала тихие, потом громче и громче, по мере того как новоприбывшие (их было несколько, судя по топоту) приближались к нужному этажу.
Фрея машинально взяла Флина за руку. В комнату вошли двое — пухлый растрепанный коротышка с бумажным конвертом в руке и сухощавый старик в безупречном костюме, с гладко зачесанными седыми волосами и землистого цвета лицом — почти безгубым, словно высохшим. Казалось, именно он всем заправлял: остальные египтяне уважительно расступались перед ним. Лампа на полу заключила их всех в пузырь холодного света. Повисла короткая напряженная пауза.
— Романи Гиргис, — чуть слышно процедил Флин.
— Так вы знакомы? — Фрея выпустила руку Броди и посмотрела в лицо.
— Еще бы, — ответил англичанин, вызывающе глядя по ту сторону комнаты. — В Каире его знает каждая собака. — И добавил, помолчав немного: — Хуже дерьма не сыщешь.
Если Гиргис и понял суть оскорбления или разъярился, то не подал виду — только махнул своему спутнику, а тот просеменил к пленникам и вручил им конверт.
— Взялся сам марать руки, Гиргис? — спросил Флин, вытаскивая из конверта стопку фотографий. — На тебя не похоже. А где Тру-ля-ля и Тра-ля-ля?