Исчезнувший оазис
Шрифт:
Влюбленная пара еще раз прошла мимо них: девушка разговаривала по сотовому. Флин дождался их ухода и продолжил:
— Однако Бен-бен — это больше чем символ… — Он навис над самым стеклом, локтем касаясь Фреи. — Из древних текстов и надписей известно, что он существовал как реальный объект: камень или кусок скалы в виде конуса или обелиска. Есть предположение, что он был метеоритом или частью такового, хотя источники не дают однозначного толкования. Точно известно одно: Бен-бен располагался в святая святых гелиопольского храма солнца и, по всей видимости, обладал таинственной, сверхъестественной мощью.
Фрея фыркнула.
— Знаю, знаю, похоже на «Индиану Джонса», но несколько независимых источников — включая архив одного шумерского царя — поразительно единогласны на этот счет. Там сказано, как Бен-бен вывозили на поле битвы во главе войск фараона, где он издавал странный грохот и испускал ослепительный свет, полностью сокрушая вражеские войска. Этим, возможно, объясняются два его прозвища: «херу-эн-Сехмет», «Глас Сехмет», богини войны, и «инер-эн-седжет», «огненный камень». Кстати, символ тоже на это указывает… — Он провел пальцем над глиняной пирамидкой. — Седжет, иероглиф огня. Крестообразное основание обозначает жаровню, над которой поднимается… — Флин умолк. — Опять я отвлекся. Общий смысл таков: Бен-бен и «уэхатсештат» — Тайный оазис — исторически неразрывно связаны. Начнешь рассказывать об одном, поневоле вспомнишь другой. Судя по всему, камень первоначально хранился в храме на территории оазиса — как я говорил, за десять или больше тысяч лет до Рождества Христова: долина Нила даже не была заселена. И хотя полной уверенности нет, есть основания предполагать, что оазис считался священным именно потому, что там был найден Бен-бен. Они — две части одного мифа. В связи с этим оазис также называется в хрониках как «инет бенбен», «Долина Бен-бена».
Он поднял голову, испугавшись, что снова завалил Фрею информацией, но она только кивнула и показала большие пальцы — мол, все отлично. Флин еще раз взглянул на витрину и поманил девушку за собой, прочь из зала. Они снова прошли ротонду насквозь — теперь уже по крытому переходу над фойе.
— Есть еще одно свидетельство тому, что Бен-бен связан с нашей историей, — сказал Флин, поднося к глазам фотографию. — Кстати, в нем наиболее ясно и подробно описывается Тайный оазис, хотя посвящено оно исключительно камню. Его можно увидеть здесь.
Они свернули по коридору направо, в другой — тоже пустынный — зал, где выставлялись разнообразные папирусы, сплошь покрытые иероглифами. У дальней стены зала стояла длинная, почти во всю ее ширину, витрина. Флин остановился перед ней и посмотрел сверху вниз сквозь стекло, чуть заметно улыбаясь каким-то своим мыслям.
Внутри лежал развернутый свиток папируса, целиком исписанный неровными колонками символов. В отличие от остальных экспонатов — красочных, богато иллюстрированных — этот казался каким-то неряшливым, серым. Иероглифы на нем чуть не наползали один на другой и написаны были коряво, под наклоном, словно автор спешил. Они больше походили на арабскую вязь, чем на традиционные древние пиктограммы. Фрея подалась вперед, читая пояснительную табличку на стене: «Папирус Имти-Хентики. Гробница Имти-Хентики, Верховного жреца Иуну/Гелиополя, 6-я династия, правление Пепи II (ок. 2246–2152 до н. э.)».
— По виду не скажешь, но это, наверное, самый важный документ из выставленных, — сказал Флин и кивнул на свиток. — Да, пожалуй, и среди всех египетских папирусов после Туринского и Оксиринхских. — Он коснулся стеклянной поверхности витрины, с благоговением разглядывая содержимое. — Сорок лет назад, — произнес Броди после долгого молчания и погладил стекло, словно редкого зверя, — этот свиток обнаружил Хассан Фадави, один из величайших египетских археологов и мой старинный… коллега.
Фрее показалось, будто бы Флин хотел сказать «друг», но в последний момент сдержался.
— История вышла невероятная, почти как с Картером и Тутанхамоном. Фадави тогда было всего двадцать, он только-только окончил университет и занимался обычной расчисткой в «Некрополе пророков» — погребении верховных жрецов Иуну, как вдруг совершенно случайно наткнулся на гробницу Имти-Хентики. Дверные печати сохранились в целости, а значит, погребение не было разграблено и осталось таким, каким его замуровали четыре тысячи лет назад. Важность этой находки просто нельзя преувеличить — целых гробниц было найдено всего ничего, а эта на тысячу лет старше Тутанхамоновой.
Флин говорил с мальчишеским восторгом, хотя наверняка видел папирус много раз и знал историю его находки наизусть. Даже Фрея загорелась к ней интересом и мгновенно забыла свои страхи, словно все плохое случилось с кем-то еще.
— И что же там было? — спросила она, выжидательно глядя на Флина. — Что он нашел?
Флин помолчал, словно готовясь изречь откровение.
— Ничего, — внезапно ответил он с озорным блеском в глазах.
— Ничего?
— Когда Фадави вломился в гробницу, та оказалась пустой: ни фресок, ни надписей, ни культовых предметов, ни саркофага — ничего. Только ларчик, в котором лежал… — Он постучал по раме витрины. — Был большой переполох. Пресса собралась запечатлеть сенсацию, президент Насер приехал, а тут… В общем, Фадави собрал все помидоры. А потом расшифровал папирус и сразу понял, что его находка стоит больше самой раззолоченной усыпальницы.
Флин сказал это таким тоном, что Фрея поежилась. «Любопытно, — подумала она, — после всего случившегося я так увлеклась лекцией по истории».
— И что же в нем особенного? — спросила она.
— Ну, это очень сложный документ. Писался, очевидно, в спешке, иератическим письмом — это вроде древнеегипетского курсива. До сих пор ведутся споры о том, как интерпретировать те или иные куски, но уже известно наверняка, что это повесть о жизни Имти-Хен-тики и рассказ о нравах того времени, своего рода автобиография, а также записка, объясняющая, почему его тела не было в гробнице, которую он для себя приготовил. Я не возьмусь переводить ее с начала до конца, так как первая часть… — Броди повел рукой налево, — не слишком важна. Там идет перечень его титулов, обязанностей верховного жреца и так далее. Вот отсюда… — Флин тронул крышку витрины там, где стоял, почти над серединой папируса, — начинается часть поинтереснее. Ни с того ни с сего Имти пускается долго и путано описывать современную ему политическую ситуацию — кстати, мало-мальски подробного отчета о последних годах Старого царства и начале междоусобиц Первого переходного периода раньше не находили.
Фрея понятия не имела, о чем он говорит, но перебивать не стала.
— Все это очень запутанно, — продолжил Броди, — и я еще сильно перефразирую, но, по существу, Имти объясняет, что государство Египта пришло в упадок. Фараон Пепи Второй постарел и выжил из ума, и немудрено — он просидел на троне девяносто три года (в истории человечества это самое долгое царствование). Верховная власть в стране пошатнулась. Пришли времена голода, гражданских войн, иноземных вторжений, беззакония. Как выразился Имти, Маат, богиня порядка и справедливости, была свергнута Сетом, владыкой пустыни, хаоса, зла и раздора.
Флин пошел вдоль витрины, следуя за повествованием на папирусе.
— Перед лицом кризиса правители страны собрались на тайный совет и приняли стратегическое решение: чтобы камень Бен-бен не попал в руки «лиходеев» и сохранился в целости, было условлено вывезти его из храма Иуну и под надзором Имти-Хентики отправить через пустыню в… — тут он замолк, нагнулся к самому стеклу и начал читать неожиданно низким и раскатистым голосом, который, казалось, шел из глубины веков: — «…сет итю-эн уэхат сештат инет-джесерет мехет уаджет эр-име-нет эр-джеру та эм-хет сехет-ша эм инеб-аа эн Сете-кех» — «Край наших прародителей, Тайный оазис, Священную долину свежей зелени, что далеко на западе, у края земли, за полями песка, в недрах Стены Сета». — Броди смущенно взглянул на Фрею. — Удивительно, не находите? Я же говорил — самое точное и подробное описание дороги к оазису.