Ищущий, который нашел
Шрифт:
– Юношу и девушку отпустят, а вот существо, которое пришло вместе с тобой, мы отпустить не можем. А'рантьяки настоятельно просят отдать ее им, чтобы изучить. Они говорят, что это существо когда-то было яшинто, а теперь...
– А теперь это беременная женщина, которой нужен уход и покой, - отрезал я, прерывая Зефиру. Девушка подняла на меня все еще красноватые от недавнего плача глаза, и покачала головой:
– С ней будут обращаться хорошо, но, увы, осмотреть ее необходимо. Это явление не изучено, и а'рантьяки просили. К тому же необходимо поставить печать Венца Правосудия им всем на запястья, - и девушка машинально взглянула на собственное запястье, обвитое серебристой
– Стало быть, я здесь ничего не решаю?
– поинтересовался я, добавив в голос стальных ноток. По спине Зефиры заметно пробежала дрожь испуга, смешанного с желанием. Как все банально - ей всего лишь нужен был некий таинственный загадочный идол. А я-то, романтик несчастный...
– Решает здесь Венец, - холодно ответила мне старая знакомая, и от тона, которым была произнесена эта фраза, я вздрогнул. Глаза девушки стали стеклянными. Вот оно что! Все, у кого на запястье красуется это очаровательное украшение, вбитое в кожу, подчиняются Венцу, точнее его законам. Пиявка собирается вокруг таких людей с удвоенной концентрацией и ждет, пока они оступятся. И тогда защиты нет - тьма заполняет сосуд, ведь других чувств, кроме страха и желания услужить у таких людей нет. Вместо веры - стремление подчиняться, дабы избежать страшной участи. А ведь любой поступок, совершенный без любви и веры - ничто. Пустота. Интересно, сколько же пиявки собралось вокруг самого Венца? Нужно это определить, пока я не решился на самый смелый, безрассудный и в то же время - самый правильный поступок в своей жизни. А проверить можно, только если дать Лаурону некоторое количество того интересного вещества.
Когда молчание затянулось, Зефира вдруг встала с кресла и пошла куда-то шурша тканями скромного с виду, но явно дорогого платья. Я проводил ее взглядом, не интересуясь, куда она направляется. Когда Зефира вернулась, в руках у женщины был сложенный вчетверо листок.
– Это от Теодуша. Я не знаю, что там, но еще тогда, давно, он попросил меня отдать его тебе.
Я молча принял листок из нежных, не тронутых мозолями рук и развернул его. Глаза забегали по строчкам, и по мере того, как я читал, глаза расширялись. Во рту пересохло. Я крепко сжал листок, чувствуя, как все плывет перед глазами. Да, чего-то подобного я и ждало, но узнать это достоверно...
– Я думаю, тебе не стоит здесь находится. До приезда Теодуша я бы посоветовала тебе отдохнуть, - прервала мои раздумья Зефира, пристально наблюдая за моей реакцией. Я постарался взять себя в руки и кивнул.
– Только если освободить моих друзей не представляется возможным, я бы хотел быть с ними. Это ведь можно осуществить?
– Я уже сказала, что девушку и юношу ты можешь брать собой в предоставленные для тебя, как для гостя, покои. Только после того, как они пройдут процедуру. То есть сейчас уже можешь ждать их, - улыбнулась Зефира, и я с трудом сдержал порыв рвать на себе волосы.
– То есть их... уже?
– нелепо прошептал я, с трудом ворочая языком в пересохшем рту. Зефира молча кивнула. Что ж, ничего страшного. Все равно скоро эти татуировки станут ничем большим, нежели обычными татуировками. А в случае, если этого не произойдет, уже и не важно, что там и у кого на запястье.
Мои старые покои изменились до неузнаваемости. Ремонт был проведен основательный, вплоть до снесения стен и изменения общей конструкции. Линии стали строже, цвета мягче, вместо моей шикарной постели виднелась скромная деревянная кровать, вместо глубоких мягких кресел - обычные стулья, а вместо стеклянного письменного стола - строгая дубовая столешница. Но разглядывать изменения в моем бывшем жилье мне было не дано: на кровати сидел Лаурон, а Силна мерила шагами комнату. Тончайшие шторы на окнах вздымались от порывов ветра, когда девушка проходила мимо окна. Когда я вошел, они обернулись, на бледном обострившемся лице Лаурона наметилась ухмылка, а глаза Силна расширились.
– Что все это значит?!
– на выдохе произнесла она, делая шаг ко мне. Пальцы плотно сжаты в кулаки. На запястье змейкой свилась серебряная лента татуировки. Меня обожгло каленым железом, когда я представил, как тонкая игла прожигает тонкую кожу. Я сдержал порыв заключить Силну в объятия и остался стоять на месте, изображая на лице спокойствие.
– Все складывается как нельзя более удачно, вот и все, - улыбнувшись, произнес я. Губы Силны сжались в узкую нить, а брови сошлись на переносице.
– Мою беременную жену лапают какие-то извращенцы, а я ничего не могу сделать, это, по-твоему, удачный исход?
– раздался с кровати голос Лаурона. Мне отнюдь не наплевать на синеокую подругу и на переживания брата. И на Силну. Но только я не принадлежу себе, увы. Моя задача сейчас важнее даже самых близких людей, ведь если я не справлюсь, то все потеряет смысл.
– Все будет хорошо, я обещаю. Лаурон, ты можешь сделать важную вещь. Которая поможет и тебе, и Азот. И еще много кому.
– От меня есть польза? Я польщен, - кривя губы, бросил Лаурон. В его глазах явно читалась ненависть к самому себе, а пальцы нервно сжались на покрывале. Я вздохнул. Что ж, придется сказать правду.
– То, что я сейчас попрошу тебя сделать, может показаться тебе издевкой или нелепостью. Да что там, однозначно покажется. Но, поверь, это очень важно. Тебе нужно принять дозу той штуки, которую ты употреблял для удовольствия. Всего один раз. Ты мог бы это сделать?
– говоря, я с неудовольствием заметил, как изменилось лицо брата. В глазах полыхнула ярость. Уже не только на себя.
– Я все понял. Я - никчемное создание, от которого вы хотите избавиться, чтобы проще было делать дела. Я понял, Вик. Я привык. И да, я ничего не могу сделать!
– я хотел спросить, остался ли порошок, успокоить, но... Лаурон достал из кармана мешочек и моментально глотнул сероватую россыпь. Я хотел было остановить его, но истерика полностью завладела юношей. Я с ужасом смотрел, как сереет его лицо под цвет порошка, как из рук вываливается мешочек, и порошок рассыпается по полу. По узким губам скользнула дикая, кривая усмешка, а глаза закатились.
– Он умрет! Ты дурак, да?! Ты хотел его убить?!
– закричала Силна, бросаясь к парню. Я только пожал плечами, скрывая волнение. Девушка опустилась на пол возле Лаурона и попыталась разжать ему челюсти, но тот уже дергался в каких-то странных судорогах, из открытого рта текла пена. Я только вздохнул. Парень настоящая истеричка, увы, ничего не попишешь. Но и моя вина тут есть, и немалая. Впрочем, сейчас главное, чтобы он выполнил свою задачу. А там уж я выполню свою и буду решать все вопросы. Жаль, что не удалось убедить Лаурона в значимости его поступка.
– Силна, отойди пожалуйста, милая, - мягко сказал я, наклоняясь к брату. Девушка сверкнула глазами, а потом вдруг залепила пощечину.
– Ты эгоист! Ты убил его, понимаешь?! Я не смогу помочь, такая доза смертельна!
– щека отозвалась огнем, но стыдно мне не было. Я только с горечью вздохнул и силой отодвинул девушку в сторону, опускаясь подле Лаурона. Взяв двумя руками его лицо, я заглянул в помутневшие глаза.
– Пиявка. Черная пиявка. Ты ее чувствуешь?
– глядя ему прямо в глаза, отчетливо произнес я. Лаурон что-то хрипло простонал, а потом вдруг содрогнулся всем телом.