Исход
Шрифт:
С разных сторон, из кустов, с крон деревьев и из-за стволов в мага нацелились острые наконечники стрел боевых луков, натянутых руками тех, что никогда не позволяли себе роскоши промаха.
– Еще одно движение, грязный хуманс, и тебя ждет смерть, – раздался голос.
Сорах вздрогнул. Голос эльфа…
Ни магический щит, ни заклинание отвода глаз, ни что-либо еще, не были готовы…
Боковым зрением он увидел то, что по идее не должен был видеть – несколько лучников спрятались в листве.
Продолжать плести чары сейчас не имело
Сорах осознал, что с таким врагом ему не справиться в одиночку, будь он даже в своей лучшей форме. Говорили, что эльфы с легкостью попадут в монету с расстояния ста шагов и при этом пробьют ее на вылет. Если это было правдой – можно было понять насколько метки ушастые стрелки в своей стрельбе, и насколько мощным оружием представлялся лук в их руках. Поговаривали, что секрет ковки наконечников стрел светлых эльфов и технологию натяжки луков не знали даже темные эльфы Востока. Что уж можно говорить об Имперских стрелках, даже лучшей баталии Императора Нравона – первой.
Сорах понимал, что отступать некуда, а на то, чтобы что-то предпринять – просто нет времени. Да и эльфийский чародей, похоже, следил за каждым его движением и образо-мыслью. Обмануть его просто не было сил, заклинания были связаны чересчур грубо и маячили на грани Торсионных полей.
Сорах медленно поднял руки. Сложные схемы заклятий в голове рухнули в один миг.
– Я вам верю, – он ответил первое, что пришло в голову.
Сорах на секунду представил, как выглядит сейчас со стороны. Грязный, весь в крови и кусочках мяса убитого тигра с головой медведя.
Зрелище, наверное, не из приятных. Что могли подумать жители лесов?
Разыгрывать из себя безобидного путника, затерявшегося за границами Империи, который скрывался от Чумы, стражи и от всего, на чем стоит белый свет, сейчас вряд ли представлялось возможным.
Отчего-то не верилось, что светлые эльфы ничего не знали о его схватке с монстром, что не обратили внимания на его внешний вид. Не верилось, конечно, и в то, что их маг совсем какой-то недоучка, неспособный распознать творимую во время схватки волшбу. Во все это мог поверить разве что идиот.
Сорах, подняв руки, терпеливо ждал дальнейших действий лесных жителей. Однако не похоже, чтобы те торопились. Маг прощупывал его изнутри, по крайней мере, пытался это сделать, по всей видимости, черпая силу у природы леса. Противиться попыткам чужой волшбы сейчас не было никакого смысла. Сорах спокойно давал эльфийскому чародею прощупывать себя, словно умелому целителю, который, окуривая, пытался вскрыть нарыв. По телу Сораха пробегали статические разряды.
Все это время ни один из лучников не дрогнул, не отвел лук в сторону и, казалось, даже не моргнул глазом. Наконечники стрел все также смотрели на мага.
Наконец действие разрядов, пробивавших его тело с головы до ног, резко прекратилось. Видимо ушастый чародей дал какую-то отмашку, потому что говоривший эльф снова дал о себе знать.
– Как тебе наш лесной охранник, хуманс? – спросил он.
Листья кустарника в нескольких метрах от Сораха зашелестели, и на поляне появился светлый эльф. Его походка была едва различимой даже для тонкого слуха мага.
Эльф опустил свой лук и перекинул его через плечо, засунув стрелу обратно в колчан.
Сорах, однако, чувствовал, что остальные лучники – сколько их было здесь: пять, десять? – по-прежнему держали его на прицеле.
Знал свое дело и чародей. Прекратив прощупывать Сораха, он продолжал крепко держать в руках окружающую ауру, готовый в любой миг подать сигнал стрелкам, если «жалкому хумансу» вдруг надумается творить свои чары.
Эльф выглядел совсем молодым, по человеческим меркам ему можно было дать не больше двадцати лет. Статный, он был одет в красивое шелковое платье серебристого цвета. До самой талии лучника спадали белые волосы. Взгляд эльфа, чистый и ясный, словно безоблачное небо, с голубыми, как морская гладь глазами, впился в Сораха. Губы замерли в едва заметной презрительной насмешке.
«Читает мысли? Неужели он и есть маг?», – подумал Сорах.
Нет. Сорах чувствовал, что магические потоки исходили из другого места. Этот эльф был чист, по крайней мере, не пользовался магией сейчас. Но, как и думал Сорах, рассчитывать на случайность не приходилось. Светлый знал о его встрече с монстром или, как он назвал его, охранником леса.
Но оставался другой шанс.
– Почем первый раз видать мне тварь такую пришлось, покуда мне-то? – испуганно прошептал Сорах, играя в тупую деревенщину.
Выражение лица светлого эльфа исказилось презрением.
Сорах прекрасно знал всю ту ненависть, что питали светлые эльфы, считавшие себя истинными владельцами Ториана, к людям, вытеснившим их из лесов, спалившим эти леса и разгромившим войска тогда еще единых эльфов много лет назад в решающей битве у восточного побережья Океана Мира, где лежали Пустынные равнины. Именно после этого огромный единый лес эльфов был буквально разрублен пополам Империей хумансов, а темные и светлые эльфы, жившие до этого воедино, одной гармонией, и не имевшие никаких условных делений, стали отлучены друг от друга границами нового Ториана.
Восточные эльфы, которым грозило полное уничтожение, пошли на договор с неведомыми темными духами Рубиновой скалы, а эльфы, оказавшиеся отрезанными в западной части Ториана – остались верны светлым духам леса. Отсюда и пошло разделение на светлых и темных…
Теперь, когда-то братский народ черпал свои Силы из разных источников и поклонялся разным Богам.
Этого гордая раса не могла простить хумансам никогда.
Но самым ужасным для светлых эльфов стало то, что их братья с востока были благодарны пришедшим им на помощь духам Рубиновой скалы – темным духам. Они больше не хотели знать о том, что когда-то существовал огромный лес Местальэ, которому покровительствовали светлые духи природы, теперь их домом был Фларлан.