Искатель приключений. Книга 2
Шрифт:
— Да! Так молода, так прекрасна, так богата, так любима! И должна умереть! Это ужасно, я это знаю, — продолжал Мозэ глухим голосом и с неподдельным волнением.
— Но почему вы, один из царей науки, не могли спасти ее?
— Можно ли излечить непонятную, таинственную болезнь, которая, по-видимому, не существует, а между тем убивает?.. Которой за шестьдесят лет практики я еще не видал? В первый раз еще искусство мое бессильно… Не вылечить болезнь, не понять ее…
— Итак, вы не знаете, от какой болезни Дебора умирает?
—
— Зачем же скрывать?
— Пожалуй, я скажу вам; но прежде ответьте мне, кто на этой неделе приближался к Деборе?
— Отец ее, я и мадемуазель Люцифер.
— Кто эта девушка, которую вы называете Люцифер?
— Единственный друг Деборы, девушка, которую она любит так же, как Натана и меня. Год или два назад эта девушка спасла ей жизнь с опасностью для себя.
— И у Деборы нет врагов?
— Врагов у нее?.. Бедное дитя!.. Кто может не любить ее?
— Единственное, чем мог бы я объяснить себе странную, таинственную болезнь, которая убивает вашу невесту, это тонкий яд, составленный из аравийских трав… Яд страшный, состав которого, по всей вероятности, известен только мне одному в Париже и, без сомнения, во всей Франции…
— Значит, этот яд, о котором вы говорите…
— …поражает жизнь в самом ее источнике, не трогая ни один из органов. Отравленный человек умирает без страданий, как угасает лампа, в которой масло сгорело до последней капли…
— Оставляет ли следы этот яд? — прошептал молодой человек.
— Никаких.
— Можно ли уничтожить его действие?
— Нет. Противоядия не существует.
Рауль на минуту погрузился в размышление.
— Не понимаю, — прошептал он потом, — не понимаю, не понимаю подобного преступления! Преступление без цели… Кто же мог совершить его? Не понимаю… Нет, это невозможно!..
— Я тоже думаю, — отвечал Мозэ. — Было бы сумасбродством допустить такое преступление. Но вернитесь к вашей бедной невесте… Я вам уже сказал и повторяю, что вам вряд ли доведется увидеть ее живой.
Рауль вернулся в комнату умирающей, тихо повторяя зловещие слова:
— Час… и никак не более двух…
XXVIII. Свадебный подарок
Когда Рауль вошел в спальню, Натан и Венера стояли один в ногах, другая у изголовья смертного одра. При слабом звуке отворившейся двери старик медленно повернул голову и увидел Рауля. Внезапный трепет потряс его тело и как будто гальванизировал его горе. Он подошел к Раулю, увлек его в самый дальний конец комнаты и, устремив на него взор, сверкавший мрачным огнем беспокойства, сказал тихим и глухим голосом, который прерывался от волнения:
— Вы говорили с Мозэ?
— Говорил.
— Так мы можем еще надеяться?
— Можем и должны.
Натан сложил свои исхудалые руки и поднял их к небу.
— Да будет благословен Бог Авраама, Исаака и Иакова! — прошептал он. —
Мозэ не ошибся! Дебора достигала последнего предела жизни; великий час приближался. Уже биение ее сердца стало неровным. Постепенное оцепенение овладевало ее членами. Жизнь была поражена в самом источнике, масло в лампе сгорело. Еще несколько минут, и девушка, глаза которой были закрыты как бы в спокойном сне, по-видимому, должна была заснуть с тем, чтобы более никогда не пробуждаться.
Но вдруг Дебора раскрыла глаза и сделала усилие, чтобы приподняться. Венера и Натан поспешили помочь ей, подложили подушки, так чтобы она могла сесть на постели.
— Мое возлюбленное дитя, не желаешь ли ты чего-нибудь?
Дебора отвечала голосом более твердым и звучным, нежели можно было ожидать при ее чрезвычайной слабости:
— Да, я желаю видеть эту комнату лучше освещенной… Ничего не может быть печальнее бледного света этой маленькой лампы…
Венера поспешила зажечь все свечи в серебряных канделябрах, стоявших на камине. Через несколько минут яркий свет залил комнату.
— Ах! — прошептала умирающая. — Как приятно видеть этот свет… Посмотрите, батюшка; посмотрите, Рауль, как все принимает праздничный и веселый вид.
Слезы выступили на глазах Рауля. Ему показалось, что Дебора велела зажечь все эти свечи вокруг своего гроба.
— Как ты себя чувствуешь, дочь моя? — спросил Натан.
— Лучше, гораздо лучше… Я чувствую, что силы возвращаются ко мне… Только мне хочется пить…
Венера принесла серебряную чашку, и Дебора выпила с жадностью.
— Я чувствую, — продолжала больная, — что мое выздоровление продолжится не долго… Я не очень больна… Еще несколько дней, и я буду в состоянии встать с постели, выйти из этой комнаты, увидеть небо… Подышать свежим воздухом… Еще несколько дней, мой Рауль, и мы обвенчаемся, и я буду вашей Деборой… Рауль… Рауль… Так же счастливы ли вы при этой мысли, сколько счастлива я?
Рауль должен был призвать на помощь всю свою твердость, чтобы удержать душившие его рыдания, в присутствии этой юной девушки, которая, стоя уже обеими ногами в могиле, говорила с уверенностью о любви и о счастье. Однако он успел пролепетать:
— Счастлив… О, да! О, да! Очень счастлив…
— Так же, как я, не правда ли, Рауль?
— Да, милая, возлюбленная Дебора, так же, как вы…
— Рауль, мой прекрасный Рауль, — продолжала девушка, глаза которой блистали нежной радостью, — когда мы обвенчаемся, то уедем из Парижа на некоторое время, хотите?