Искатель приключений. Книга 2
Шрифт:
Вдруг кровь Рауля замерла в жилах. Венера сделала движение, приподнялась, оперлась на локоть и осталась с минуту неподвижной в этой позе. Потом она наклонилась к мужу, как бы желая удостовериться в его сне. Рауль не дышал. Венера приподняла одеяло и соскользнула с постели, медленно, тихо, с чрезвычайной предосторожностью. В комнате было темно. Рауль смотрел открытыми глазами, но не видал ничего. Толстый ковер заглушал шаги голых ног Венеры.
XXXIII. Муж и жена, господин и слуга
Прошло
Неприметная щель, в которую пробился слабый свет, позволила ему убедиться, что Венера зажгла свечу. По всей вероятности, молодая женщина одевалась. Через несколько минут свет погас. Рауль слышал, как растворилась и затворилась вторая дверь, выходившая на лестницу. Венера ушла, но куда? Следовать за ней в эту ночь было невозможно. Рауль это понял, как только вошел во вторую комнату; точно так же, как прежде прикладывался он ухом к двери, теперь приложил свое пылающее лицо к окну, усиливаясь проникнуть сквозь густой мрак, облекавший сад, потому что на небе не сияло ни одной звезды. Раулю казалось, будто он видит в темноте белую фигуру; но эта фигура тотчас же исчезла по направлению к калитке, которая из сада вела в узкий переулок, находившийся позади отеля.
Отсутствие Венеры продолжалось три часа. Три века тоски для Рауля! Наконец легкий шум в уборной указал на возвращение молодой женщины. Рауль бросился на постель, позаботившись занять то же положение, какое занимал в ту минуту, когда Венера оставила его одного.
Прошло несколько минут. Потом Венера, ловкая и гибкая, как змея, приподняла одеяло и скользнула в постель, а Рауль притворился, будто не слышал, как она вошла в комнату, Нужно ли прибавлять, что остаток ночи прошел как начало: кавалеру и в голову не пришло постараться заснуть.
Когда Венера проснулась, было уже поздно. Рауль лежал с закрытыми глазами, как будто в спокойном сне. Венера наклонилась к нему и поцеловала его в лоб и в губы. Рауль раскрыл глаза и сделал вид, будто только что проснулся.
— Как, уже день! — проговорил он, приподнимаясь.
Венера взглянула на него и слабо вскрикнула.
— Что с тобою? — спросил Рауль.
— Как ты бледен! — сказала Венера.
— Я?
— Да! Мой бедный друг, верно, ты нездоров?
— Совсем нет.
— Или дурно спал?
— Ну что ты! — отрицал молодой человек, смеясь. — Сон мой не прерывался ни на секунду…
— Но отчего же ты так бледен?
— Не знаю… Может быть, от чрезмерной любви…
— Точно, может быть… — отвечала Венера с улыбкой
— Что за беда! От чрезмерной любви приятно умереть…
— Но я не хочу, чтобы ты умер!.. Я хочу, чтобы ты жил, мой Рауль, долго, долго и любил меня всегда.
Мы не сумеем дать понятие о восхитительном выражении, с каким Венера произнесла эти очаровательные слова, о пылкой нежности, сиявшей в ее прекрасных глазах!.. Рауль слушал, смотрел на жену и не мог сопоставить ни этих слов, ни этих взглядов с тем, что происходило несколько часов назад. Ему казалось, что рассудок его помрачился в запутанном лабиринте противоречивых мыслей,
«Надо положить этому конец! — думал он. — И скорее, потому что если это продолжится, я сойду с ума!..»
В этот день, когда Венера вышла из дома, Рауль, оставшись один, позвонил. Жак тотчас явился.
— Друг мой, — сказал ему Рауль, — ступай и скажи привратнику, что сегодня я не принимаю никого… Разошли всех слуг под каким-нибудь предлогом и вернись сюда. Я хочу поговорить с тобой, и никто не должен помешать нам или слышать наш разговор.
Жак повиновался. Через четверть часа он вернулся.
— Жак, — сказал ему Рауль, — я думаю, что ты меня любишь…
— Больше всего на свете, — отвечал слуга растроганным голосом.
— И ты мне предан?
— На жизнь и на смерть… Если я должен убить себя, чтобы доказать вам это, вам стоит только сказать слово.
— Есть другой способ, которым ты можешь доказать мне свою преданность…
— Какой, кавалер?
— Слепое повиновение… Нерушимая скромность…
— Ах! Этого слишком мало! — прошептал Жак. — Повинуешься тому, кто имеет право приказывать… Бываешь скромен, когда это нужно… Но с радостью убиваешь себя только для тех, кого любишь…
Рауль не мог удержаться от улыбки.
— Мой бедный Жак, утешься, — сказал он. — Очень может случиться, что скоро я подвергну жизнь твою опасности.
— А! Тем лучше! — вскричал Жак.
— Но пока выслушай меня… Я поверю тебе тайну…
— Тайну!
— Да, и такую важную, что если я стану подозревать, что кто-нибудь угадал ее, я убью этого человека.
— Я могу избавить вас от этого труда, — перебил Жак, — я не очень силен, но ловок… И в случае нужды сумею совладать со шпагой или с пистолетом…
— Жак, — продолжал Рауль медленным и печальным голосом, — Жак, я очень несчастен…
Молодой камердинер вздрогнул.
— Несчастны! — повторил он с изумлением.
Рауль сделал утвердительный знак.
— Отчего же?..
— Я люблю мою жену… И думаю, что она меня обманывает…
Жак покачал головой с недоверчивым видом.
— О! Это невозможно! — сказал он.
— Невозможно? Почему же?
— Потому что вы красивее, благороднее, лучше всех мужчин на свете; не любить вас невозможно, а когда любишь, невозможно обманывать.