Искатель. 1989. Выпуск №5
Шрифт:
Инженер отхлебнул кофе.
— Малерт арестован по подозрению в убийстве.
— Боже мой!.. — Хильда Трентон заволновалась всем своим обильным телом. — Это невероятно!
— А вы подозреваете кого-то другого? — спросил Барт.
— Ну знаете ли, что за инсинуации!
— Это не я сказал, мадам, что решение капитана кажется невероятным.
— Да, мне кажется невероятным, что такой обходительный, солидный человек мог совершить отвратительное убийство…
— Понимаю. Вы считаете, что здесь замешан кто-нибудь менее симпатичный. Что-то вроде меня. Хе-хе… — Он заглянул в глаза по очереди всем троим и, прежде чем Хильда Трентон успела отпарировать, с шумом отодвинул стул. — Спасибо за компанию. Работа ждет.
— Ешь, а то копыта отбросишь с голоду, и я вынужден буду продолжать путь в одиночестве. — Грей встряхнул третьего офицера, показывая стоящую на столике тарелку. Стюард принес ее полчаса назад, а Болл и не думал завтракать. Он не отрывал глаз от бинокля, тщетно исследуя океан.
— Отстань. Что-то нет аппетита. — По тону голоса Грей понял, что Болл чем-то крайне взволнован.
— Да чего ты, черт возьми, там высматриваешь? Возьми лучше секстант, пора определить местонахождение. Пока, я пошел.
— Подожди. Сдается мне, что недавно я обнаружил что-то странное… — Он направил бинокль в сторону кормы, к пенящейся волне за судном. — Я видел оранжевые пятна. Похожи на сигнальную краску на спасательных жилетах. Вдруг потерпевшие?..
— Что за бред. Около пятна должен находиться сам потерпевший или хотя бы его одежда. Не может быть, чтобы краска сама по себе продрейфовала с добрую милю. Ее бы давно размыло.
— Ну да. Потому и странно. Но хуже всего, что эти пятна я заметил прямо за кормой. Мне не по себе как-то стало. Будто мы проехались по потерпевшим… Есть! Опять! За кормой, почти у борта!
Грей схватил лежащий рядом бинокль. Есть пятно! Несколько метров в диаметре, оранжевого цвета. Через несколько секунд оно пропало, разболтанное волной. Они опустили бинокли и посмотрели друг на друга. Грей ошеломленный, Болл торжествующий.
— Ну как? Сам видел. А минутой раньше небось думал, что у меня с головой не в порядке… Что это может быть?
— Похоже на какую-то эмульсию, но наверняка не сигнальная краска. Откуда ей взяться? В радиусе ста миль ни одного корабля… Может быть, планктон? А впрочем, плевать. Пойду, а то свихнусь от этого грохота.
На главной палубе, как раз под мостиком, двое матросов отбивали ржавчину с фальшборта и надстройки. Им было известно, что это место просматривается со всех сторон, потому они старались продемонстрировать все свое рвение.
— Уфф… Наконец-то повеял ветерок. — Болл снял свою кепку. — Погоди. Планктон, говоришь? Но если бы это был планктон, то он бы шел колонией и с обеих сторон, почему же он появился только слева за кормой?
— Любознательный. Других забот у тебя, что ли, нет?
Стук молотков резко оборвался. На мостик долетели слова одного из матросов:
— Эй ты, спятил?
Секундой позже они услышали крик.
Можно даже сказать, что крик был мелодичный. Но было в нем что-то поражающее. Призыв смерти. Счастье самоуничтожения.
Офицеры перегнулись через бортовое ограждение мостика посмотреть, что творится на палубе.
Орал один из работавших внизу матросов, белый. По-видимому, он их узнал, потому что поднял руки в знак приветствия, будто увидел самых дорогих друзей, что-то пробулькал. Хоть офицеры ничего не поняли, но почувствовали, что он хотел выразить радость от долгожданной встречи и одновременно огромную потребность поделиться с близкими людьми неожиданно обретенным счастьем.
Второй — Джервис — после минутного оцепенения отбросил молоток и подскочил к первому. Тряхнул как следует его за плечи и выкрикнул:
— Виктор, Виктор, ты что, ошалел?
Белый повернулся к негру, засмеялся ему в лицо и начал добродушно похлопывать того по спине. Джервиса это окончательно сбило с толку. Он опустил руки, а Виктор, воспользовавшись этим, отскочил и выбежал на люк третьего трюма, где начал подергиваться в каком-то немыслимом танце. Музыкой служили его собственные вопли, но уже без той безбрежной радости, скорее с грустью, меланхолией. Он выделывал на люке сумасшедшие пируэты, взмахивал руками, хватался за голову.
— Свихнулся. Разрази меня гром, свихнулся… — прошептал потрясенный Болл.
— Джервис! Держи его, лови! — Второй офицер бросился к стоящему в рубке Орланду. — За мной, на палубу! Болл — в рубку!
Они устремились вниз, но, когда достигли третьего трюма, Виктор выделывал свой демонический танец на первом.
В иллюминаторе показалась голова капитана, встревоженного необычными звуками. Увидев, что происходит, он тут же поспешил на мостик. Когда же Виктор в очередной раз увернулся от Джервиса и, не переставая вопить, начал взбираться на бак, капитан понял, что сейчас произойдет. Он передвинул рукоять телеграфа на отметку «стоп» и несколько раз дал сирену.
Джервис, Грей и Орланд достигли бака, но Виктор уже вскочил на носовую надстройку. Все трое замерли в нескольких метрах от матроса. Затем что есть силы стали кричать:
— Виктор! Виктор!
Однако никакие звуки извне не доходили до его сознания. На мгновение он повернулся лицом к судну. Опираясь спиной о флагшток, охватывал взглядом весь «Регулус». Но глаза его, казалось, видели и еще что-то, недоступное остальным. Его крик вдруг начал слабеть и наконец перешел в тихий хрип.
Грей попытался этим воспользоваться. Шаг за шагом он стал приближаться к форштевню. Не успел. Виктор повернулся к ним спиной, поднял голову, и, раскинув руки, будто собираясь взлететь, бросился вниз.
В тщетной надежде все, кто находился на палубе, подбежали к борту. В каскаде воды по обе стороны судна они ничего не увидели. Виктор исчез.
Орланд схватил спасательный круг и бросил за борт. Грей сделал то же самое с противоположной стороны.
Прозвучала сирена. Три долгих гудка, потом опять три долгих… Капитан подавал сигнал «Человек за бортом». Он выполнял предусмотренный уставом долг.
«Регулус» круто развернулся на контркурс.
Грей с двумя матросами, тяжело ступая, возвращался на среднюю палубу. Во внутреннем коридоре они прошли мимо кока. Тот как-то чудно крутил своей длинной головой.