Искатели счастья
Шрифт:
– Ну а ты как здесь? Освоилась?
– Да, я тут уже своя в доску. Пойдем, с женихом познакомлю. Оценишь. Если не понравится, - брошу. Чес-слово!
И вот мы с Олегом внедрились в их компанию. Олег весело щебетал с симпатичной девушкой. Я молчал. Пока Ирэн меня представляла, - меня буровили цепкие глаза Виктора - жениха Ирины. Олег хлопнул в ладоши и сказал:
– Отгадайте, кто это?
– Он посмотрел на окружающих исподлобья и стал водить зрачками слева направо и обратно, как радар.
– Витюша!
– вскрикнула соседка Олега.
– Вылитый Витя-чекист.
Рассекреченный
– Ну как он тебе?
– спросила Ирэн.
– Ты хочешь услышать сладкую ложь или горькую правду? - прошептал я.
– Понятно!..
– протянула она.
– И почему?
– Волчара, - выдохнул я.
– Такому глотку перегрызть, как мне стакан кефира выпить.
– Как раз это мне нравится больше всего, - призналась она.
– Вот и читай вам после этого стихи, - пробурчал я.
– Ну, тогда… вперед в ЗАГС.
– Сейчас не получится. Он женат.
– Сочувствую. А как у тебя всё остальное?
– Нормально. Учусь на заочном. Работаю в Кремле. Ты заходи при случае. Я сижу в секретариате филармонии. Там весело. Знаменитости разные косяками шастают. Ты знаешь, Юра, я очень рада, что тебя встретила. Я ведь, кажется, до сих пор к тебе… не равнодушна.
– И я…
– Да и это… Приятно, что где-то рядом находится хороший человек. Из нашего детства. Понимаешь?
– Конечно. Только… Пожалуйста, не прижимайся ко мне, а то у меня возникают к тебе чувства отнюдь не детские. Пощади.
– Ладно.
– Отодвинулась она.
– Так нормально? А ты что, все еще в мальчиках ходишь?
– Надеюсь это состояние продлить до самой свадьбы.
– Реликт!
– Вспыхнула она. Потом нахмурилась и тихо произнесла: - Кажется, я завидую твоей избраннице. Ты как всегда - лучший.
– Знаешь, Ириш, когда между нами исчезает этот животный барьер, ты становишься для меня очень близким человеком. Думаю, что дружба всё же выше влюбленности.
– Ага, - сказала она баском, - Это как вместо спирта - земляничное мороженое. Палач
Лёва, который ездил с нами в Прибалтику, жил на Ковалихе в частном секторе. Иногда я к нему заезжал в гости. Его хозяйка тетя Лиза работала кондуктором трамвая, а её дочь Валя - в канцелярском отделе универмага. Этим объяснялся постоянный избыток у Лёвы дефицитных общих тетрадей и ватмана. Он иногда делился с сокурсниками дефицитом по цене ниже государственной.
В тот вечер я заехал к нему еще и для того, чтобы разобраться с интегралами, в которых математически одаренный Лёва купался будто в собственном пруду - весело и шумно. В доме как всегда шумело застолье. Дело в том, что Валя пребывала в возрасте невесты, поэтому смотрины с чередой женихов здесь практически никогда не прекращались.
Мы с Лёвой посидели пару часов над тетрадками с интегралами, и у меня в голове началось легкое кружение. Интегралы извивались перед моим затуманенным взором, как черви и шипели по-змеиному: «Ну что тебе не понятно? Интеграл е-икс на дэ-икс равен е-икс. Тупица!» Я предложил прогуляться. Но тут в дверь нашей комнаты энергично постучала кондуктор тетя Лиза и громко пригласила нас за стол. Причем, меня потащила за руку, видимо, в качестве очередного соискателя руки ее дочери.
За столом кроме матери с дочкой сидел коренастый парень с бордовым лицом и мокрыми волосами. Валя сидела рядом и, подперев щеку, изо всех сил изображала внимание к словам соискателя. Наше с Лёвой появление прервало речь оратора. Нам положили котлет, винегрета, соленых грибов. Я как всегда принялся рассказывать веселую историю. Валя сверкала в мою сторону покрасневшими глазами, а я неотрывно смотрел на висячую бородавку на ее носу.
Парень с бордовым лицом по имени Вова погрустнел. Наконец, исчерпав запас красноречия, я приступил к жадному поглощению закуски. Соискатель воспрянул духом и продолжил свой рассказ. Я был настолько голоден, что набросился на котлеты с винегретом и сквозь урчание в животе и клацанье собственных зубов схватывал лишь отрывки его рассказа: «…получил штатное оружие…», «…веду заключенного в комнату исполнения приговора…», «…заключенный затрясся и намочил штаны…», «… я протянул руку и выстрелил в затылок…».
Последняя фраза остановила мощное движение моей нижней челюсти, и я застыл. Вова смотрел на меня, на Валю, тетю Лизу и в полной тишине упивался всеобщим ступором. Я с трудом проглотил недожеваную котлету, запил томатным соком и задумался. Значит, сижу я за одним столом с палачом? Только этого не хватало.
Рассказчик, видимо, как всякий слабый человек, нуждался в самоутверждении. И, судя по всему, единственное неординарное, что случилось в его жизни, был расстрел заключенных. И, стало быть, именно этим Вова усиленно влюбляет в себя несчастную девушку с бородавкой на носу, неказистую, но добрую и ищущую натуру.
Невеста вскочила и суетливо затрусила в сени, где в прохладе томились эмалированные ведра с соленостями. Я под шумок вышел вослед и, прикрыв за собой дверь, спросил девушку:
– Валюш, ты поняла, что он палач?
– А что такого?
– Тебе не страшно? Он же рукой, которой расстреливал людей, будет тебя обнимать.
– Ну и пусть, - буркнула она, опустив глаза. - Зато он меня любит. Ты-то вон мне в любви не объясняешься, а Вова уже…
– Заяц-зайчиха, палач-палачиха, - мстительно скаламбурил я.
– Ладно, валяй. Тебе жить.
Тетя Лиза энергично ворвалась в сени и потащила меня с Лёвой на улицу. «Я провожу ребят, а потом на смену до утра! А вы культурно отдыхайте!» - бросила она дочери и соискателю. И вытолкала нас из дому.
– Юрка!
– Хлопнула она меня по плечу.
– Ты чего Вальке жизнь портишь? Не видишь, у них всё срастается!
– Так ведь палач!..
– вздохнул я.
– Ну и ладно. Нам-то что. Лишь бы человек был хороший. Ты не встревай, ладно?
– Да ладно. Не буду.
– Пойдемте, я вас на трамвае бесплатно прокачу.