Исколотое тело
Шрифт:
– Они никуда не денутся, отец, – томно сказала девушка, снова смотря в окно.
– И последний вопрос, по крайней мере, на этот раз, – Флеминг обратился к мисс Мандулян. – Знаете ли вы что-либо о человеке по имени Джон Лоуренс или о ком-то, кто соответствует этому описанию, – он передал ей бумагу, где Кэрью описал неизвестного постояльца «Тише воды», который исчез ранним утром этого дня.
Дидо Мандулян внимательно прочитала описание и вернула его инспектору, не сказав ни слова. Затем она вдруг подняла тяжелые веки, посмотрев прямо на Флеминга.
– Нет, – сказала она, –
Идя в вечерней прохладе улицы, Флеминг курил дорогую сигару, полученную от армянина, и размышлял об отце и дочери.
«Не знаю почему, но эти восточные люди всегда кажутся мне лжецами – даже когда говорят правду, – думал он. – Но в двух отношениях я готов поклясться...»
Он остановился, вытащил записную книжку и записал в свете последних закатных лучей: «Мисс М. видела Лоуренса раньше». И ниже: «П. вероятно шантажировал М. История о хористке – ложь?»
Глава VI. Флеминг за работой
До ужина можно было успеть сделать еще один визит, и Флеминг после некоторых раздумий решил попытаться увидеть миссис Коллис. Контраст между ее коттеджем и громадным дворцом на холме, который инспектор только что покинул, был почти столь же значительным, как и контраст между двумя леди, живущими в этих домах. Узкий, пересеченный колеями от телег переулок, под прямым углом отходивший от главной деревенской улицы, пролегал между двумя рядами коровников. В конце его стоял небольшой деревянно-кирпичный коттедж с черепичной крышей. В маленьком садике перед ним росла старая узловатая яблоня, поэтому его называли «Яблочным коттеджем». Жилище выглядело аккуратным, красивым, удобным и по-домашнему уютным. Флеминг постучал, и горничная провела его через здание на лужайку за коттеджем, где, устроившись в гамаке, сидела миссис Коллис. Как «Яблочный коттедж» отличался от огромных комнат фамильного особняка де Гланвиль-Феррара, так и Ирен Коллис отличалась от Дидо Мандулян. Флеминг чувствовал себя так, будто на ковре-самолете перенесся с востока на запад.
Миссис Коллис было где-то от тридцати пяти до сорока лет. Быть может, она была слишком уж бледна, но у нее была идеальная форма лица, обворожительные глаза, сиявшие не столько живым выражением или яркостью, а скорее чистой, неизменной искренностью, и густые каштановые волосы, зачесанные назад и открывавшие гладкий белоснежный лоб – красота Ирен Коллис была истинно английского типа. Именно это сразу же поразило Флеминга. Она была англичанкой, настоящей англичанкой. Со всей очевидностью она была неспособна на грубое слово или подлый поступок, но в то же время она не страшилась всего того, что могло с ней случиться. Но относилась ли она столь же бесстрашно и к тому, что могло произойти с другими?
Когда Флеминг подошел, она встала с гамака и внимательно выслушала его объяснения.
– Я отвечу на любые вопросы и расскажу вам все, что смогу, – сказала она. – Вы присядете?
Сравнив, Флеминг подумал, что внешность, самообладание и идеальные манеры этой девушки, как и сама ее личность и внешне, и внутренне составляли полную противоположность той странной девушке, у которой он только что побывал. Эта была
– Миссис Коллис, – он сразу перешел к делу, – как по-вашему, кто убил мистера Перитона?
Она спокойно встретила его взгляд и ответила:
– Вы думаете, что у кого-то есть право на собственное мнение по такому вопросу?
– Хорошо. Скажем иначе: вы знаете кого-то, у кого была причина убить его?
– Нет.
– Вообще никого?
– Вообще никого.
– Понимаю. Тогда, возможно, вы не возражаете против того, чтобы рассказать мне все, что вы знаете о нем, – я имею в виду его отношение непосредственно к вам.
– Что ж, я знаю его два или три года, – неторопливо начала она, – с тех самых пор, как я поселилась здесь. Я встречала его у Мандулянов, а также в других местах по соседству. Он был интересным собеседником и хорошим другом. Мне он нравился.
– Он часто приходил к вам?
– Лишь с недавних пор. Он вдруг стал каждый день навещать меня, причем дважды в день.
– Почему же?
– Он заявлял, что влюбился в меня, – миссис Коллис ответила без малейшего признака смущения или колебания.
– И он...
– Нет. Конечно, нет. Это была просто прихоть. Он был странным, своенравным созданием. Вы никогда не знали, что он собирается делать дальше. Был лишь один верный способ общения с ним – это смеяться над ним.
– Скажите мне, миссис Коллис... – Флеминг почувствовал, что ступает на опасную почву. – Что об этом думал мистер Маколей?
Девушка ненадолго заколебалась, прежде чем ответить.
– Почему бы вам не спросить об этом его самого?
– Вы не хотите ответить на мой вопрос?
– Нет, дело в другом. Никто не может точно знать, что думает кто-то другой.
Флеминг понял, что сложно поддерживать диалог с человеком, отвечающим на все вопросы избитыми фразами и клише. Он попытался зайти с другой стороны.
– Мистер Холливелл... простите за прямой вопрос… был ли он... или, быть может, влюблен ли мистер Холливелл в вас сейчас?
– Нет.
– Вы так уверены?
– Вполне. Всегда считалось, что если он и влюблен в кого-то – что сомнительно, – то это Дидо Мандулян.
– Понимаю. Есть ли еще что-то, что вы хотели бы рассказать мне? Что-то такое, что, по вашему мнению, может как-то помочь расследованию?
Миссис Коллис задумалась, а затем покачала головой.
– Не думаю, что могу чем-то помочь.
Флемингу пришлось удовольствоваться этой малоинформативной беседой, после которой он вернулся в отель.
В «Тише воды» его дожидался сержант Мэйтленд. До сих пор расследование не успело принести никаких результатов. Обыск берегов реки на предмет следов борьбы или того, что там было сброшено в реку тело, был приостановлен с наступлением сумерек. Но все же одна важная находка была сделана – в коттедже Перитона обнаружили часть письма.