Исколотое тело
Шрифт:
– Как бы то ни было, об этом я и подумал, сэр. Что ж, шум прекратился, и мужской голос произнес: «Вот тебе!», и затем я услышал, как он удаляется через лес.
– Вы бы узнали этот голос опять?
– Нет. Мужчина запыхался, да и вода, спускающаяся с запруды, добавляла шума. Теперь я бы его не узнал.
– И что? Что случилось потом?
– Я ушел.
– Вы не перешли на другой берег посмотреть, что случилось?
– Нет.
– Вы говорите так категорично.
– Да ведь я и есть категоричен. Никогда не вмешиваюсь в чужую драку. Вот что я могу сказать: я буду бороться за себя, если придется. Но если я вижу драку других людей, то я ухожу. Это мое правило, и я его придерживаюсь.
– Вы
– Нет. Я даже не поручусь, что его оставили там. Они оба могли уйти назад через лес. Я ведь ничего не видел.
– Вы не слышали никаких звуков, какие мог бы издавать заколотый человек, – мычание, бульканье или что-то подобное?
– Нет.
Флеминг пытливо посмотрел на мужчину, перед тем как задать ему последний вопрос, и Палмер спокойно встретил его взгляд.
– И вы не стали переходить реку, чтобы посмотреть, были ли деньги в карманах этого человека?
– Нет. Говорю вам, я даже не знаю, был ли там кто-то.
– Ладно, Палмер. Спасибо, что пришли сюда и рассказали мне это. – Флеминг повернулся к местному полицейскому. – А сейчас, если разрешите, мы отправимся к Монашьей запруде. Проводите нас туда.
По пути в Старый лес Килби Флеминг расспросил Бакстера о браконьере.
– Он цыган, сэр, обычный цыган, – ответил местный констебль. – Раньше, несколько лет назад, здесь по соседству стоял большой табор цыган, но большинство из них стали порядочными людьми за последние двадцать лет или около того. Лишь некоторые из них сохранили прежние привычки и повадки; вы знаете, какие они, сэр – независимость, вольный воздух и воровство. Это три признака, отличающие цыган. Палмер – человек старой закалки. У него не было хозяина и никогда не будет. Его рассказ о том, что он был в лесах с воскресенья, вероятно, вполне правдив. В Старом лесу Килби он бы спал крепче и с большим удобством, чем на перине.
– И украл бы что-нибудь, я полагаю.
Местный полицейский был шокирован этой прискорбной ошибкой человека, чья позиция в иерархии соблюдения закона дает право на репутацию непогрешимости.
– Украл что-нибудь, сэр? Бог мой, нет, вот уж нет. Ни в коем случае. Он мог бы украсть, скажем, не больше пары фунтов. Он мог бы украсть пару фунтов у слепого, умирающего от желтухи, но не более. Он бы не стал красть бриллиантовое колье или автомобиль, меховое пальто или бумажник. Не он. Кролики, фазаны, лопаты, уголь, тачки, луковицы тюльпанов – вот чем он промышляет.
К тому времени как Джек Бакстер, раздуваясь от законной гордости, закончил выдавать лондонскому инспектору свои собственные впечатления о жизни, привычках, характере, склонностях и увлечениях браконьера, они достигли темной рощи и подлеска, что формировали Старый лес Килби. Монашья запруда уходила вглубь леса примерно на сотню метров. Говорили, что она была построена в начале тринадцатого века монахами аббатства Килби, давным-давно исчезнувшего за исключением разрушенной стены и глубокого чашеобразного луга, ставшего рыбным прудом. Конечно, это был прекрасный образец каменной кладки, и воды реки Килби с нежным переливчатым журчанием ниспадали с ее высоты. Расположение запруды было необыкновенно романтичным и живописным. Река ныряла в мрачные тени лесных деревьев и, пока подлесок густел, а ряд деревьев становился плотнее, она, казалось, текла сквозь тоннель или по нефу буро-зеленой часовни. Опорные ветви формировали собой готическую плетенную и сводчатую крышу, а их листва едва пропускала свет. Затем река круто поворачивала, и у этого поворота, где арочная крыша была более глухой, чем где-либо, а полумрак еще более темным и подобным царящему в соборе, и находилась та знаменитая старинная запруда. Ниже, опять же, шли беспорядочные небольшие пороги и водовороты, и река, внезапно мелевшая у запруды, струилась по бесчисленным скалам и валунам.
Когда Флеминг и его проводник продвигались по узкой тропинке рядом с рекой, детектив неожиданно понял, что думает о Беккете и о той сцене в плохо освещенном трансепте в Кентербери, когда четыре рыцаря колотили в дверь и кричали: «Люди короля! Люди короля!»18 Как раз перед тем, как они подошли к запруде, они встретили сержанта из группы Флеминга, стоявшего на тропе.
– Что ж, Мэйтленд, – произнес инспектор, – что вы скажете об этом?
Стремлением всей жизни сержанта Мэйтленда было стать признанным и авторитетным экспертом по следам в Скотленд-Ярде, и он редко днем думал о чем-то, а ночью видел сны о чем-то помимо следов. Его мрачное и суровое лицо выглядело почти радостным, когда он потер свои худые руки и сказал:
– Хорошенькое дело, сэр, изрядное дело.
Флеминг знал характер своего подчиненного и не смог удержаться от легкой улыбки, отвечая:
– Никаких следов, полагаю?
– Как же никаких следов, сэр! – ответил меланхоличный сержант с триумфальным блеском в глазах. – Тут полно следов, сэр.
– А, хорошо, – буднично заметил Флеминг. – Не думаю, что они далеко нас приведут. Есть что-нибудь действительно важное?
Фигура сержанта Мэйтленда раздалась, как у двигающейся лягушки.
– Важное, сэр? – воскликнул он. – Следы и важны. У меня не было времени искать что-то еще.
– Хорошо, что вы обнаружили?
– Этот человек, Перитон, был здесь внизу. Как только я услышал, что тот человек, Палмер, рассказал о борьбе, я взял ботинок Перитона и спустился прямо вниз. Это его следы – тут нет ни тени сомнения.
– Даже на этом твердом, сухом грунте?
– Ниже запруды он не твердый, сэр, и к тому же не сухой. Река немного переполняется, и здесь нет четкого берега. Подойдите и взгляните сами.
– Сейчас-сейчас. Вы закончили исследовать землю на предмет следов?
– Что ж, мне понадобится еще полчаса на осмотр места борьбы, сэр, и затем я смогу исследовать следы в лесу.
– Очень хорошо, – Флеминг сел на тропинку, свесил ноги с края берега и закурил трубку. Тридцать пять минут спустя сержант Мэйтленд вернулся с докладом.
– Я закончил поиски, сэр.
– И?
– Тут было два человека, Перитон и кто-то еще. Другой мужчина был намного легче Перитона. Я предполагаю, что они спустились этой тропой, но, конечно, это едва ли окажется нам действительно полезным. Но в той луже грязи следы максимально четкие. Там определенно была борьба, а потом другой мужчина ушел через лес – скоро я пойду по его следу; Перитон, предположительно, передвигался, опираясь на руки и колени.
– Вы можете видеть следы, свидетельствующие об этом?
– Да, сэр. Один или два, а потом они теряются.
– Ясно. Это все?
– Да, сэр.
– Отлично! Теперь пройдите по следам, что идут через лес, и возвращайтесь сюда. Я же сейчас отправлюсь к запруде.
Флеминг обнаружил маленькую болотистую лощину именно в таком виде, как и ожидал. Там были следы, сломанные ветки, вытоптанный подлесок и, по крайней мере, одно место, где тело, как вполне разумно было бы предположить, тяжело рухнуло на мягкую землю. С другой стороны, нигде не было крови. Но опять же, размышлял Флеминг, это было неудивительно, учитывая, что один из мужчин, по-видимому, ушел прочь, а другой уполз с места драки. Ни одна из форм передвижения не была возможна с таким серьезным ножевым ранением в грудь. Смерть была практически мгновенной, насколько это возможно. По крайней мере, это он знал точно.