Искра соблазна
Шрифт:
Они прижались друг к другу и стояли обнявшись в розовом свете заходящего солнца. Умиротворение души и тела было таким сильным, что у Дэра не хватало сил прервать его. Даже чудовище усмирилось в церкви. В этот момент он напрочь забыл о своей проблеме с опиумом.
– Тут нас и обнаружат окаменевшими, – прошептал он.
Мара рассмеялась, а затем отошла, нежно взяла его за руку и вывела из церкви в прекрасный вечер, увенчанный перламутровым небом и пением птиц.
Во время вечера, проведенного в кругу семьи, который оказался на счастье
Мара улеглась в свою старую кровать в десять часов и свернулась под любимым лоскутным одеялом, удивляясь тому, сколько всего изменилось в ее мире с тех пор, как она спала здесь в последний раз, перед отъездом в Лондон.
Когда часы внизу пробили десять, Мара вздохнула и села в постели. Она не могла совладать со своим желанием увидеть Дэра и убедиться, что с ним все в порядке.
Девушка выбралась из кровати и потянулась за розовым платьем, тем, которое ей подарила Мери. Но затем передумала и принялась рыться в ящиках в поисках своего старого. За четыре года ярко-голубая шерсть вылиняла и стала серой, но это было ее «счастливое» платье.
Она подошла к двери и вспомнила, что по Брайдсуэллу очень сложно пробраться незамеченной.
Мара открыла дверь и прислушалась к знакомым звукам: четверо часов, тикающих каждые по-своему, и богатырский храп отца. По крайней мере, отец спал. Дженни и Люси были в детской этажом выше. Руперт с Мери находились в своих комнатах в пристройке.
В этой части дома оставались только двоюродные дедушка с бабушкой Бэддерсли и ее бабушка Сент-Брайд. Интересно, страдал ли кто-нибудь из них от бессонницы? Она понятия не имела. А еще были собаки и кошки. Если они ее услышат, то прибегут в ожидании ночных развлечений.
Мара прислушалась. Вроде тихо. Коридоры освещались только лунным светом, но она нашла бы здесь дорогу и с закрытыми глазами. Ей уже не раз приходилось это делать во время игр и разных проделок.
Она прокралась босиком мимо комнаты, которая когда-то принадлежала Элле, затем мимо лестницы и спальни родителей туда, где располагалась половина мальчиков. Рука, которой она держалась за стену, нащупала проход – старая комната Руперта, – а за ним еще один – комната Саймона.
Она услышала звук, словно кто-то встал со стула и отодвинул его. Значит, Дэр не спит.
Она повернула ручку и открыла дверь, молясь, чтобы петли не заскрипели, и сразу же увидела Дэра. Он стоял у окна и смотрел вдаль, на море. Мара проскользнула в комнату и закрыла за собой дверь.
Замок щелкнул, и Дэр обернулся, безо всякого удивления посмотрев на Мару, будто ждал ее.
– Я всегда считала несправедливым, что именно мальчикам достались комнаты с видом на море, – сказала она шепотом.
Дэр был одет в восточный халат, а в руке у него был бокал с какой-то темной жидкостью.
– Это?..
Он посмотрел
– Опиум? Нет. – Он поставил его на столик. – Тебе не следует быть здесь, Мара.
– Почему? – спросила она, подходя к нему. – Мы же дали клятву.
– Мара…
Она встала на цыпочки и поцеловала его в губы. Она думала, что ей придется бороться с благородным сопротивлением, но своим поцелуем она словно распахнула дверь и выпустила на волю ураган.
Он мял ее рот с жадностью, от которой у нее подгибались колени. Его прикосновения, жар, запах наполнили ее. Мару обуяло такое желание, что, будь это необходимо, она бы прошла сквозь несколько стен, чтобы добраться до него.
Она рвала его одежды, когда он подхватил ее на руки, отнес на кровать, уложил ее туда и обрушился на нее. Он схватил ее рукой за бедра, и она прижалась к нему, желая большего, стараясь добраться до его тела, скрытого тяжелым шелком, желая почувствовать его кожу каждой своей клеточкой.
Задыхаясь, Мара оттолкнула его, но только для того, чтобы скинуть платье, а затем помочь раздеться ему.
Он взял рубашку со стула, расстелил ее на простыне, уложил на нее Мару и замер в нерешительности, хотя в его глазах горела страсть.
Мара испугалась паузы и подняла руку.
– Иди сюда.
Он взял ее руку, поцеловал, а затем сел рядом. Когда она попробовала возмутиться и придвинуться ближе, он сказал:
– Медленно, медленно, любимая. Это не вино, нельзя опустошать этот бокал одним глотком.
Он принялся целовать ее шею, потом грудь, живот.
Мара лежала, сердце ее колотилось, и она гладила плечи Дэра, пытаясь обрести такой же контроль над ситуацией, как и он. Но страсть разрывала ее изнутри. Она не могла лежать спокойно. Она откликалась на каждую его ласку, каждое движение, дрожа и извиваясь от желания.
А когда его губы обхватили ее сосок и начали посасывать его, она издала крик блаженства.
– Ш-ш… – прошептал он, и Мара притихла и не издала ни одного громкого звука, даже когда он сделал то же самое с другим ее соском, и затем, когда его рука проникла между ее разведенных ног, поглаживая это место нежно, почти дразня.
Она жадно придвинулась к нему и запустила пальцы в его волосы, чтобы он взглянул на нее.
– На этот раз я хочу, чтобы ты вошел в меня. Пообещай мне, Дэр. Я должна принадлежать тебе полностью.
– Да.
– Сейчас же! – Она раздвинула ноги и придвинулась к нему. Он уселся перед ней, грудь его высоко вздымалась, он раздвинул ее ноги еще шире и прижался еще теснее. Мара тяжело вздохнула, словно в тот момент, когда он начал наполнять ее, воздух куда-то исчез. Затем ей стало больно, и она не смогла удержаться от неожиданного стона.
Он накрыл ее губы своим ртом и сделал еще одно движение, так что ее крик затерялся в поцелуе. Затем он сгладил все воспоминания о боли поцелуями и ласками, пока она не прижалась к нему вновь, ожидая большего. Ей хотелось испытать все.