Искупление грехов
Шрифт:
Сколько Нойги попортил крови Касану в детстве, столько же Касан выпил из него за последний год. Уничтожать Нойги как начальника оказалось на удивление упоительно. Смешнее всего было то, что бывший мучитель Касана так и не вспомнил. Не удосужился заглянуть в личное дело. При этом Нойги с первого дня в компании расхваливал себя на все лады: к подчинённым он будет внимателен и заботлив, к провинившимся строг. И при этом не проверил личные дела? И какой же это «хороший руководитель»?
Касан был неумолим. Десять лет работы в компании дали ему такой авторитет и знание процессов, что у Нойги не осталось ни шанса. Отрытый бунт Касан поднимать не стал — здраво расценив, что заменить и уволить
Касан рисковал своей пенсией. Впервые за многие годы он пошёл ва-банк. Вновь увидев Нойги, Касан осознал, что не может оставить своего давнего обидчика безнаказанным. Он давно позабыл имена всех мучителей и до, и после Нойги. Но вот его запомнил. И ещё Касану нравился риск: было приятно идти по самой грани — иногда оказываясь так близко к провалу, что вывернуться удавалось в последний момент.
Самое смешное было в том, что даже на неприкрытый саботаж со стороны Касана коллеги закрывали глаза. Гораздо проще было всё валить на новое руководство — неопытное и чересчур активное. Другое дело — если дать начальству освоиться, завести друзей, заработать репутацию. Но Касан не собирался давать старому обидчику ни шанса. И он победил: месяц назад Нойги с позором был снят с должности — с соответствующей записью в личном деле. Касан помнил взгляд, которым бывший мучитель — и теперь уже бывший начальник — обводил отдел, пытаясь понять, чем он заслужил такое отношение и такую судьбу. Но на Касана он так и не посмотрел.
В памяти неожиданно всплыло лицо отца. Не того, которого Касан помнил из детства, а того, который выставлял его из дома. Старого военного, прослужившего всю жизнь своей стране. Морщины у глаз, седые волосы и разочарование во взгляде и в голосе, а ещё неисчерпаемая усталость:
«Ты даже постоять за себя не можешь. Касан, ты вообще ничего не хочешь от жизни. А мне так нужна была опора на старости лет… И мне, и маме. И как я могу на тебя опереться? Как ты стал моей самой большой ошибкой? Уходи, Касан! Попробуй жить своим умом. Может быть, тогда… А если нет, то лучше на тебя и не надеяться».
«Вот и не надо надеяться, папа! Не надо!» — мысленно ответил ему Касан, а ведь тогда, много лет назад, он промолчал. Зато теперь всё-таки сделал то, чего хотел от него отец — отомстил. И сейчас его бывший мучитель сидел без работы, теряя баллы на пенсию, а он, Касан, наслаждался заслуженным отдыхом. Враги повержены, и наступила справедливость!
Касан решительно надел на голову виртуальный шлем. Кольнули контакты, обрабатывая мозг — и через секунду тело исчезло. Касан висел в пустоте, а на него надвигалась огромных размеров заставка новой игры. Треугольник загрузки быстро заполнялся, мигая зелёным. Откуда-то издалека донёсся мелодичный голос:
«Приветствуем вас! Вы начинаете своё необыкновенное путешествие в волшебных мирах. Выберите расу персонажа».
Заставка растаяла, и появилось меню выбора расы. Первая раса — всегда человек. Но Касан человеком быть не хотел. Он мысленно потянулся к окошку меню, чтобы переключиться — но не смог. Значок загрузки продолжал мигать зелёным, так и не заполнившись до конца. Оставалось подождать ещё пару секунд. Треугольник окрасился красным.
«Да что такое?!» — возмутился Касан, внезапно ощутив какой-то дискомфорт. Треугольник продолжал мигать, а потом… шлем неожиданно отключился. Перед глазами вновь появилось тёмное забрало — вот только поднять руку, чтобы снять его, Касан не смог. Дискомфорт, который он ощущал в виртуальной реальности, стал вполне определённым — тугим клубком затаившись в груди. Боль! Касану было невероятно больно! Боль отдавалась в челюсть и левую руку, кислорода решительно не хватало. Хватая ртом воздух, Касан задёргался, пытаясь подняться, но комфортное игровое кресло не хотело его отпускать. Тело покрыл холодный липкий пот. Стало страшно. Очень страшно. Касан не хотел умирать.
Брелок связи… Горячая кнопка вызова… Это решит вопрос. При вызове скорой брелок разблокирует дверь и впустит медиков. Но какой же противный был писк у звонка… Десять минут назад Касан отложил брелок подальше, чтобы тот внезапно не помешал игре. И теперь его рука тянулась к брелоку… Ещё чуть-чуть… Немного… Нет!..
Боль стала сильнее — она нарастала и нарастала, а Касан задыхался, дёргался и пытался дотянуться до проклятого брелока. Сорок лет он ненавидел эти устройства… Сорок лет старался игнорировать их… И в тот единственный раз, когда они понадобились, в тот единственный раз, когда могли спасти его — проклятый брелок не хотел ему помочь.
Рука опустилась, в глазах помутнело — а потом навалилась тьма.
«А мне так нужна была опора на старости лет — мне… Шрам!.. Шрам!».
Я проснулся, ощущая всё тот же мокрый холодный пот, что и во сне. Рядом с моей лежанкой на корточках сидел Долдон:
— Шрам! Там это… вернулись новые серые! Эр-нори сказал срочно будить.
— Хорошо, Долдон. Спасибо! — ответил я, пытаясь прийти в себя. Сон всё ещё стоял перед глазами, заставляя ощущать страх смерти. Не своей смерти — смерти того Касана.
— Сказал срочно! — упрямо повторил Долдон.
— Понял. Беги и скажи, что я буду через минуту, — проговорил я, начиная подниматься. Проклятый Касан с его совершенно бесполезной жизнью никак не хотел покидать мою голову. Оставалось надеяться лишь на то, что он не поселится во мне, как Катуавр. Но стоило мне подумать об этом, как я вдруг понял, что Касан был во мне уже давно. Ещё со школы нерождённых он отлично справлялся с попытками повторить свою жизнь.
Стояло раннее утро. Я отхлебнул воды из фляжки, сгоняя сонную муть, и поплёлся к наблюдательному пункту. К моему удивлению, там были не только Эр-нори и Долдон, но и Нож с Сучем. Мне ещё издали начали сигнализировать, чтобы я пригнулся. К самому краю обрыва я уже подползал, полный сомнений и страхов.
— Сегодня утром пришли, — выдохнул Эр-нори мне на ухо. — Полюбуйся только!
Деревня ожила. Будто и не было этой сонной скуки всех предыдущих дней. Серые люди столпились в центре, окружив вновь прибывших. В них-то я и опознал тех самых прошлогодних врагов. Прибывшие были одеты в кожаные одежды — многие носили элементы людских доспехов, причём трое имели совсем новые части. Они возбуждённо что-то объясняли своим соплеменникам, активно жестикулируя, а те послушно внимали.
— Посмотри под ноги их главному, — угрюмо посоветовал Суч.
Главного определить было совсем не сложно — именно он красовался в самом свежем нагруднике и наручах. У него под ногами лежало какое-то серое тряпьё, и только изрядное упорство позволило мне в этом самом тряпье опознать нашего провожатого. Из всей одежды на нём остался только изодранный до безобразия серый плащ для выхода в Дикие Земли. Но если у тебя отрезали руки и вырезали куски кожи — плащ волнует меньше всего. Лыба пошевелился, и картина стала яснее — он был пойман и частично использован в качестве еды. Руки, похоже, перетянули, чтобы он сразу не истёк кровью. Ноги, видимо, не тронули лишь потому, что никто не хотел его тащить.