Искупление грехов
Шрифт:
— Других сведений у меня нет! — резковато ответил я. — А недовольство своё можно и… попридержать. Кто тут вэри стать хотел? Нам за это платят!
— Да я так… разговор поддержать, — ответил Злобный и даже ладони перед собой выставил.
— Надо спать, а не разговоры разговаривать, — заметил на это Суч.
— Кто ложится последним — тушит фонарь, — буркнул я, устраиваясь на одеяле.
Я закрыл глаза, но уснул не сразу. В голове метались мысли о Стене и о Диких Землях. Я соскучился по Пятнашке и нашей казарме. А ещё пытался понять, почему у меня так резко и беспричинно
Брелоки связи стали за прошедшие годы меньше, а Касан — больше. Сидячий образ жизни способствовал росту как седалища, так и живота. Всё в мире изменилось, но за прошедшие с юности годы брелоки так и не перестали противно пищать. Однажды Касан даже сподобился присоединиться к онлайн-прошению граждан — сделать писк брелоков менее раздражающим. Правительственные структуры ответили просителям коротко и ёмко: «Менять государственную программу, утверждённую на всех уровнях, ради комфорта тонких гражданских натур считаем нецелесообразным». Послали — так послали, если переводить с бюрократического на человеческий.
Сегодня при еженедельном бритье свой пухлой физиономии Касан обнаружил, что седых волос у него на лице стало больше, чем тёмных. И вновь привычно выкинул из головы мысль о том, как быстро проносится мимо жизнь. В последний раз он позволял себе засомневаться в своём затворничестве в первый год учёбы в лекториуме. Очень скоро от него отстали и однокурсники, и преподаватели. На него перестали обращать внимание девушки, его больше не звали на вечеринки — и даже те, с кем он ещё общался, говорили с ним всё реже и реже.
Доучился Касан на последних крохах терпения, и сразу после выпуска засел за игры, фильмы и книги — на долгих два года. Когда его отец понял, что сын даже не пытается шевелиться и двигаться вперёд, он выгнал его из дома. Касан очень гордился тем, как быстро нашёл он себе комнатку, как оперативно купил терминал и снова засел за привычное занятие. Первые два-три года он жил тем, что прокачивал аккаунты в онлайн-играх и продавал их. Этот рынок, конечно, был не слишком-то законным в те времена. Но всё шло к тому, что правительство рано или поздно юридически признает его. Так и произошло. И тут обнаружилось, что Касану невыгодно торговать аккаунтами, уплачивая тридцать четыре доли налога с доходов.
И тогда Касан пошёл искать работу. И, благодаря своему образованию, быстро её нашел. С тех пор его день был расписан по минутам: рано встать, съездить в офис, сделать там никому не понятные и никому не нужные дела, закончить в обед и приехать домой. Свой дом у него появился совсем недавно — однокомнатная квартирка, на которую он копил долгие годы. Но Касан был непритязательным: ел простую пищу, пил обычные напитки, ходил в слегка поношенной одежде. Только для работы прикупил пару костюмов — как выяснилось, это были просто фантастические расходы.
За свою жизнь Касан менял работу всего дважды. Он вообще считался очень лояльным сотрудником. Что бы ни происходило вокруг — ничто не могло поколебать глубочайшей незаинтересованности Касана. Поднимались рабочие бунты, увольнялись целые отделы — но он оставался. И только когда компания закрывалась, Касан шёл искать новую. И быстро её находил. Правда, на каждой новой работе были неприятные первые полгода, когда его пытались расшевелить коллеги — в ответ он больше отмалчивался и отнекивался. И его оставляли в покое. Иногда он даже заводил интрижки с коллегами, хотя чаще пользовался услугами проституток — жалея о том, что не может поспорить с природными инстинктами. Впрочем, с каждым годом это требовалось ему всё реже и реже.
С отцом Касан с момента изгнания из родного дома не общался. Старая обида не забылась и не была прощена. Несколько раз звонила мать — переживала — но Касану было больно и неприятно слушать её причитания, и он перестал брать трубку. Со временем мать прекратила ему звонить. Были ли живы его родители? Как они там жили все эти годы, скучали ли по нему… Касан старался не думать об этом. Главным в его жизни было перетерпеть противный писк брелока связи…
Не выдержав, Касан бросил в игровой чат сообщение о своём отсутствии и активировал голосовое общение:
— Касан, слушаю.
— Добрый день! Меня зовут Нения, и я сотрудница отдела кадров компании «Аурион».
— Ясно, и? — не слишком вежливо перебил Касан. Он не любил рабочие звонки в свободное время. И ценил последнее место работы в «Аурионе» именно за то, что его не дёргали. До этого дня.
— У нас, — девушка смутилась от его тона, но быстро взяла себя в руки, — открыта внутренняя вакансия. На место руководителя вашего отдела. Ваш начальник, Перлан, уволился по собственному желанию…
«Да, конечно, по собственному…», — Касан усмехнулся, потому что в последние три месяца с удовольствием наблюдал со стороны за травлей нового начальника. Страшно сказать, он и сам приложил к этому руку, потому что полный энтузиазма босс вечно мешал Касану заниматьсяпривычными и необременительными делами.
— … Поскольку вы являетесь нашим старым, проверенным и надёжным сотрудником, — продолжала девушка, — мы бы хотели предложить вам принять участие в конкурсе на внутреннюю вакансию руководителя отдела…
— Нет, Нения, — прервал её Касан. — Простите, я бы не хотел.
— Но…
— Спасибо за предложение. Всего вам хорошего! — Касан отключил связь и откинулся на спинку удобного и дорогого кресла.
«Надо было сразу её послать, да!» — подумал Касан, пытаясь понять, что его остановило. И ответ нашёлся — голос. Голос девочки настолько напоминал ему мать, что в голове сразу зашевелились почти забытые воспоминания из детства. Как мать жалела его, когда ему было плохо, как утешала, когда было страшно, как заботилась, когда он болел. Как ещё до учебки родители каждый день ходили с ним на игровую площадку. И когда в небе светило солнце, и когда лил дождь, и когда мела метель — они всегда были с ним в те дни.