Искушение винодела
Шрифт:
Люцифер приступил работе: приподнял одно крыло Заса, повертел его так и этак, изучая, как оно крепится к мышцам на спине ангела; прощупал это место и взялся за нож. Откинул с плеча косу и прижал к спине верхние крылья, чтобы не создавали тени.
— Нет! — вскричал Собран. Он не смог подняться на ноги, а потому подполз к архангелу на обезьяний манер, схватил руку, державшую нож (самый красивый нож для фруктов, который смогла найти Аврора, — с коротким изогнутым лезвием).
— Непокорные заслуживают мою милость, — произнес Люцифер, — Но сейчас неподходящий
Собран зажмурился и отвернулся, не выпуская руки архангела.
— Уверен, ты не станешь любить его меньше, — проговорил Люцифер небрежно, — если я от него кусочек отрежу, — Потом добавил голосом, который проникал в самую душу: — Помоги мне, Жодо. Подержи его за крыло.
Собран не ответил, и тогда дьявол отшвырнул его — резко, грубо. Аврора увидела истинные чувства архангела: зависть и горе, ничуть не отличные от зависти и горя человеческих, только острее и четко направленные.
Ножом Люцифер сделал надрез вокруг того места, где крыло крепилось к спине Заса. Он не стал отрезать шмат кожи полностью, чтобы после закрыть им рану.
Собран с Авророй уселись на пол рядом, не прикасаясь друг к другу. Собран плакал, обхватив голову руками; Аврора следила за операцией: крови почти не было, менялись ножи, прежними оставались только руки хирурга — красивые, лишь слегка окрашенные кровью ангела. Вот архангел выпрямился, поднял отрезанное крыло, с внутреннего конца которого свисал шматок мяса. Сатана уткнулся лицом в перья и простоял некоторое время, будто сильный мужчина, к которому прильнула хрупкая женщина — так на нее походило крыло. Его Люцифер отшвырнул в сторону овец.
Лицо архангела приняло жесткое выражение, и он собрал трупы животных — по несколько в каждую руку. Держа их за задние ноги (одна овечка еще слабо брыкалась), он отошел к двойным дверям, отпер их и вышвырнул козлов с овцами на улицу. Вытерев руки о собственные щеки, снова зашептал — непонятно, безумным голосом.
Люцифер вернулся к работе. Аврора заметила, как радужки закрыли собою белки его глаз. Закончив работать с маленьким ножом, архангел хотел было его отложить, но, передумав, вогнал в округлые мышцы плеча, словно там инструмент держать было сподручнее. Кровь — алая, слегка светящаяся — заструилась вниз по руке.
Освободив Заса от второго крыла, архангел стал приводить в порядок надрезы, так чтобы потом можно было зашить их лишь самым необходимым количеством нити. Из швейного набора достал иглу и желтую шелковую нить, которую надгрыз — совсем как швея — и вдел в игольное ушко. Затем стал сшивать мышцы, прилаживая их края к сухожилиям.
— Больше света! — велел он спустя некоторое время. — В такой темноте не могу работать даже я.
Аврора спустилась в сарай. Ноги подкашивались от слабости. Платье липло к телу, пропитанное потом, как тот платок, которым хирург накрывал Авроре лицо на время операции. Снаружи лил дождь — плитняк во внутреннем дворике сделался совсем темным, земля увлажнилась. Свечи нашлись тут же, поэтому наружу выходить не пришлось.
Люцифер всадил к тому времени себе в плечо уже третью затупившуюся
Накладывая швы, Люцифер заметил, какую форму принимают шрамы, и рассмеялся — коротко и горько. Начинаясь в шести дюймах от плеча Заса, линия шва на левой половине спины двигалась вниз параллельно позвоночнику, затем делала изгиб в сторону локтя. Получалась заглавная буква «J». Шрам справа являл собой ее зеркальное отражение.
Наложив последний шов, обрезав нить и вынув ножи с иглами из плеча, Люцифер перевернул Заса и лег рядом с ним, обняв за голову. Его шесть крыл образовали нечто вроде кокона.
Шли часы, и Аврора уснула.
С рассветом Люцифер поднялся с кровати, отошел к двойным дверям и, распахнув одну створку, вернулся посмотреть на Заса. Приблизил к лицу ангела свое — окровавленное — и поцеловал… однако не в губы, словно в последний момент вспомнил о некоем запрете, а в щеку. Потом отошел к выходу, подумал взлететь, но, глянув вниз, просто спрыгнул на землю.
Аврора подошла к краю проема посмотреть, что он там делает. Архангел спустился забрать с шеи мертвой овцы нити жемчуга. Выходит, даже дьявол бывает забывчив. Люцифер посмотрел на Аврору — пестрый, как тропическая бабочка из коллекции ее мужа, — выбрал одну из нитей жемчуга и бросил баронессе. Та поймала дар. Люцифер улыбнулся — грустно, обаятельно, непристойно — и взлетел. Ветер, который подняли его крылья, сбил Аврору с ног.
1836
СЕР [37]
37
Виноградная лоза (фр.)
— Сегодня он свое обещание нарушил, — сказал Собран.
Пришел рассвет, воздух снова становился чист и прозрачен. Жар не превращал его в мутное марево. На востоке будто пылал открытый горн, на западе синело небо.
Аврора прикорнула у Собрана под рукой, держа ее обеими своими: мизинец в одном кулаке, большой палец — в другом.
— Он не вернется. Раз он нарушил обещание, значит, обещания больше нет.
Аврора попросила Собрана вспомнить, как они испугались, что Зас больше не сможет двигаться.
— Ему хватило бы терпения просидеть вечность, забившись в тот угол.
Они оба помнили все до последней мелочи.
Очнувшись, Зас сказал, что «выпал из времени». А впав в него снова, он попытался взлететь — ринулся к окну, подобно птице, наконец обретшей свободу… Потом сдержал себя, поняв, что же произошло, как некоторые понимают, что стали богаты и от этого их жизнь ломается. Зас забился в угол, пряча спину, на которой больше не было крыльев. Он спешил спрятать шрамы, как какой-нибудь срам.