Искушение винодела
Шрифт:
— Я могу найти и другую стену! — гневно ответил Зас, чему Собран очень обрадовался.
— Вот тебе туфли, — сказала он, подвигая ангелу ботинки одной ногой. — Они сшиты по кальке, но очень хорошие. Лучшие. Аврора приготовила для тебя сорочку, брюки, пиджак и галстук. Выходи, посмотришь на виноградники — рабочие как раз сжигают обрезки лозы.
— Выходи ночью и посмотри на реку, — добавила Аврора. — Искупаешься — в воде ты будешь совсем невесом.
— А у нее воображение будет побогаче, чем у тебя, — попенял
— Вот твои туфли, Зас. Твои первые туфли.
Ангелу претило чувствовать себя раскрытым: поначалу он сидел, обхватив себя руками, потом стал выходить на воздух, завернувшись в покрывало. Осень сменилась зимой, но Зас не испытывал нужды в теплой одежде.
Воскресенье Собран проводил дома. Понедельники, вторники и среды — тоже; после отбывал трудиться в Вюйи. В первый раз он даже принял Заса за статую — так ангел сам уподобился памятнику, безразличному к еде, питью, не испражняющемуся и не замечающему хода времени.
Аврора навещала ангела ежедневно.
В какой-то день ей показалось, будто одежда прикипела к телу Заса. Затем в одну субботнюю ночь баронесса пришла навестить его в арсенале, но ангела там не было — только снег влетал в раскрытые двойные двери. Подобрав с пола шерстяной плед, Аврора завернулась в него (от соприкосновения с телом ангела шерсть посвежела) и стала ждать у дверей, когда Зас вернется.
Наконец он показался внизу — в сорочке, брюках и туфлях, идущий по снегу. Аврора поспешила укрыться в тени, но ангел успел заметить ее, темнота не спасла. Некоторое время женщина и ангел смотрели друг на друга. Черные волосы облепили лицо Заса, будто дым вперемешку с белым паром дыхания — теплого дыхания, какое бывает у любого млекопитающего.
Присев, Зас оттолкнулся от земли и запрыгнул на стену сарая. Уцепился за порог двойных дверей, подтянулся и вошел.
Аврора подала ему плед. Одежда на ангеле промокла насквозь, но он не спешил ее снять, только обхватил себя руками — и то не ради тепла, а видимо вспоминая, как некогда обхватывали тело крылья.
— А Собран-то думает, ты никуда не выходишь, — сказала Аврора.
— Мне все равно, что он думает.
Аврора опустилась рядом с ним на колени. Ангел напоминал дикое животное: то, как он огрызается, прыгает и осторожничает, будто принюхивается.
— Ты ощущаешь себя нечистым и потому не позволяешь Собрану касаться себя. Я знаю, что вы с ним были любовниками, хотя Собран мне ни разу об этом не говорил. Ты не заметил? Он больше сюда не приходит.
Зас не ответил, и Аврора сменила тему.
— Когда я оправилась после операции, когда меня уже можно было касаться… — она дотронулась до изуродованной груди, незамаскированной искусным корсажем, потому как Аврора пришла в арсенал в ночной сорочке и старом пальто Поля, — мой муж, барон, хотел спасти наши отношения, всячески давал мне понять, что я для него все
— Думаете, я считаю себя ущербным?
Аврора имела в виду совсем другое, однако не стала ничего объяснять ангелу. Ей и не требовалось понимание Заса. Хватило того, что он сейчас с ней говорит. Неверное же истолкование ее слов означало только одно: это древнее мудрое существо сидит в коконе, который и мешает все понимать правильно.
— Не желаю, чтобы он меня касался, — ответил Зас. — Та связь была ошибкой. Лучше б мне остаться целомудренным. И не являться в рай опороченным.
— Возможно, — кивнула Аврора, — Бог и не спас тебя, но крылья тебе отрезал Люцифер. Не думаю, будто это как-то связано с правилами о непорочности. Я уже передавала тебе, что Люцифер сказал Собрану: «Ты сможешь оставить его себе. Пусть он постоянно носит рубашку, но при тебе останется».
Руки Заса выбрались из-под пледа и закрыли уши.
— Да, — ответил ангел.
— Кто ранил тебя?
— Михаил. Однажды он предупреждал меня, чтобы я больше не совался в рай.
— Думаю, Люцифер говорил с Богом, когда стоял тут, где сейчас сидим мы с тобой, и Бог ответил ему тем, что с деревьев опали все листья. Так, во всяком случае, я полагаю. Собран рассказал мне об этом. Люцифер захлопнул тогда двери и отрезал тебе крылья. Как считаешь: он соблюдал волю Бога или шел ей наперекор?
Зас покачал головой.
— У тебя разве нет мыслей по этому поводу? — спросила Аврора.
— Я думал только, что они оба любят меня.
Пытаясь выведать у Заса хоть что-нибудь, она высказала свою мысль: если Бог создал мир, то все идет по Его замыслу и наказание Заса — тоже часть Его замысла.
— Бог не создавал мир, — ответил ангел.
— Я всегда пыталась примириться со своими мыслями о Боге, но в дело постоянно вмешивалось воображение. К тому же я предпочитаю вере факты, хотя вера всегда со мной. Когда я была атеисткой, то не верила, будто Бога не существует, — просто знала. Затем я стала полагать моего создателя кем-то, кто просто ставит свое клеймо на творение рук природы. Взгляд и крылья Люцифера напугали меня до смерти, но он смотрел мне в глаза несколько раз так, будто я существую для него на самом деле и в чем-то равна, понимаю смысл его действий.
Собран пересказал Авроре слова Люцифера.
— Я не говорил этого Засу, — добавил он после. — Только хотел удержать его при себе. Но теперь он не придет.
Взошло солнце, и ночь двадцать седьмого июня сменилась утром двадцать восьмого. Из дому вышли Батист и Мартин Жодо, неся на плечах ружья, стали взбираться наверх по склону. В доме служанка раздвинула занавески на окнах спальни.
— Я уже говорил, как поступил с ним?
— Вроде бы выбросил из окна.