Искусство войны
Шрифт:
В войне У-ди (561–577), императора Позднего Чжоу, с царством Ци произошёл такой эпизод. У-ди хотел прежде всего взять крепость противника Хэянчэн. Один из его министров — Юй Вэнь — стал убеждать его этого не делать, мотивируя это тем, что укрепления Хэянчэна почти неприступны, гарнизон отборный и взять эту крепость будет очень трудно. Вместо того он предложил взять другую крепость — Фэздьцюй, укрепления которой были незначительны, а занятие которой обеспечивало бы свободу действий во всём районе. У-ди всё же не послушался и пошёл на «крепость, которую не осаждают», потратил массу усилий, а взять её не взял.
Оба эти случая служат доказательством, к каким пагубным результатам может привести неисполнение этого совета Сунь-цзы.
«Бывают местности, из-за которых не сражаются», — гласит четвёртое положение Сунь-цзы.
Цао-гун полагает, что не стоит сражаться за местность, обладание которой даёт весьма небольшие
Ду My вспоминает эпизод из китайской истории, когда это правило Сунь-цзы не было соблюдено, отчего жестоко поплатился неосторожный полководец. Фу Ча (495–473 гг. до н. э.), последний правитель княжества У, собирался напасть на княжество Ци. Его советник У Цзы-сюй стал его отговаривать: «Завладеть Ци — всё равно что захватить каменистое поле», — говорил он. Циское княжество находилось очень далеко, за несколько тысяч миль. Уже тем самым захват его территории ничего бы не дал. К тому же удержать её в окружении враждебно настроенных соседей было бы очень трудно: пришлось бы держать большие силы, что требовало бы больших расходов. Однако Фу Ча не принял этих разумных советов и начал войну. В результате на его собственные владения напало соседнее княжество Юэ и он в конце концов погиб.
«Бывают повеления государя, которых не выполняют», — гласит пятое положение Сунь-цзы. Это бывает, конечно, в том случае, когда полководец видит, что исполнение такого повеления привело бы к вредным последствиям.
Этими словами Сунь-цзы указывает на необходимость самостоятельности в военных операциях, каковы бы ни были приказы высшего командования. Иначе говоря, необходимы личная инициатива и личная ответственность полководца.
Наконец, эти слова Сунь-цзы служат новым подтверждением высказанного им ранее положения о необходимости предоставлять полководцу всю полноту власти в пределах его компетенции, т. е. армии и военных действий. Уже раньше, в главе III, Сунь-цзы говорил о пагубных последствиях, если правитель вмешивается в дела армии и действия полководца. Здесь он как раз договаривает то, чего не досказал тогда: как должен поступать в таких случаях полководец. И совет его точен и определенен: полководец может в таких случаях не подчиняться повелениям своего государя.
Комментаторы единодушно поддерживают Сунь-цзы. «Если это нужно для дела, можно не связывать себя с повелениями государя», — говорит Цао-гун, кстати говоря, сам — государь, и эти его слова повторяют Ли Цюань и Чжан Юй. Мэй Яо-чэнь говорит: «Поступают так, как надлежит поступать в данном случае». Ду My вспоминает слова Вэй Ляо-цзы: «Оружие — это орудия бедствия, борьба против добродетели, полководец — агент смерти. Над ним нет неба, под ним нет земли, пред ним нет противника, за ним нет государя» («Вэй Ляо-цзы», VIII).
Мэн-ши также цитирует эти слова и добавляет ещё другие слова Вэй Ляо-цзы: «Всем, что лежит за пределами порога, распоряжается полководец». Это — слова, которые произносил государь во время церемонии вручения секиры вновь назначенному им полководцу, что означало, что всю власть в поле он предоставляет ему, власть же внутри страны оставляет за собой.
Вэй Ляотцзы вообще очень настойчиво проводит эту мысль. Помимо указанных слов он дважды повторяет: «Над полководцем наверху нет власти неба, внизу — власти земли, посередине — власти человека» («Вэй Ляо-цзы», II и VIII). Под независимостью от неба понимается право полководца не обращать внимания на всякие небесные знамения, т. е. поступать так, как поступил Гун Цзы-синь при появлении кометы (см. с. 48). Под независимостью от земли понимается умение искусного полководца находить выход в любом, казалось бы самом неблагоприятном, положении в смысле позиции. Под независимостью от человека понимается именно независимость от правителя, право не соблюдать приказа своего государя (см. «Вэй Ляо-цзы», II, примечание Лю Иня). Той же точки зрения придерживались и позднейшие стратеги. В «Диалогах» Ли Вэй-гуна так описывается церемония инвеституры полководцев в древности.
«В древности государь при отправлении армии и назначении полководцев три дня проводил в посте и молитве, после чего вручал назначенному лицу секиру со словами: „Всё до самого неба да будет подвластно тебе“. Затем, вручая ему топор, говорил: „Всё до самой земли да будет подвластно тебе“. Затем, выдвигая сам колесницу полководца, говорил: „Все движения вперёд и назад у тебя да будут зависеть только от времени“. После того как полководец выступал в поход, в армии слушались только приказов своего военачальника и не слушались повелений государя» («Ли Вэй-гун вэнь-дуй», III, 62).
«Лю тао», давая ещё более подробное описание этих древних церемоний, сообщает «Получив назначение, полководец склонялся и отвечал государю: „Я слышал, что государство не управляется извне (т. е. из ставки полководца в походе. — Н. К.), а армия не управляется изнутри (т. е. из столицы. — Н. К.)“»(«Лю тао», XXI, 10).
Всё это свидетельствует о том, что в древнем Китае право полководца на полную самостоятельность в пределах своей компетенции было общепризнанным.
Предание, скорее похожее на исторический анекдот, передаваемое Сыма Цянем, рассказывает, что Сунь-цзы сам подал пример такого неисполнения повеления своего государя. Как уже упоминалось, согласно обычному преданию, Сунь-цзы составил свой трактат для князя Хо Люя. Однажды князь заявил ему, что прочитал все его тринадцать глав и хотел бы произвести пробу, насколько все эти военные правила можно усвоить и применить. Сунь-цзы ответил, что пробу произвести можно. Тогда князь спросил, можно ли это сделать с женщинами? Сунь-цзы ответил, что и женщин можно обучить военному искусству. Тогда князь приказал позвать женщин из своего дворца. Их собралось 180 человек Сунь-цзы разделил их на два отряда и во главе каждого поставил по одной из двух любимых наложниц князя. Обратившись к женщинам, Сунь-цзы спросил: знают ли они, где находится сердце, правая и левая рука, спина? Конечно, женщины отвечали ему утвердительно. Тогда Сунь-цзы приказал им по данному сигналу смотреть: передним — вперёд, стоящим налево — в левую сторону, стоящим направо — в правую сторону, стоящим сзади — назад. Раздался звук барабана, но женщины вместо исполнения данного приказания засмеялись. Сунь-цзы тогда заявил, что неисполнение приказа вызвано, по-видимому, недостаточной ясностью объяснения и виноват он как командир. Поэтому он ещё раз спросил, знают ли они, где перёд, зад, правая и левая сторона, и поняли ли его приказ? Но когда сигнал был подан во второй раз, женщины опять вместо требуемых эволюций начали хохотать. Тогда Сунь-цзы сказал, что теперь уже виноваты командиры отрядов, и хотел убить двух женщин, поставленных во главе каждого отряда. Князь, наблюдавший за всем происходящим с террасы своего дворца, видя, что Сунь-цзы собирается предать смерти двух его любимых наложниц, поспешно послал приказ ему не делать этого, заявив при этом: «Я уже понял, что вы умеете вести войну: мне же без этих двух женщин и еда не будет сладка. Не убивайте их». Однако Сунь-цзы на это ответил: «Я получил от вас повеление и назначен полководцем. Когда же полководец находится в армии, повеления государя могут и не исполняться им». И несмотря на полученный приказ, умертвил обеих женщин. Вместо них он поставил командирами двух следующих, и, когда был подан сигнал, все требуемые движения были совершены стройно и правильно и никто уже более не засмеялся.
Пример такого же отношения к приказам своего государя даёт и другой древний китайский стратег — прославленный полководец Тянь Жан-цзюй, с именем которого связывается трактат по военному искусству, известный под названием «Сыма фа».
Тянь Жан-цзюй, как исключительно талантливый полководец, был назначен своим князем Цзин-гуном (547–490 гг. до н. э.) главнокомандующим армией Циского княжества в предстоящей войне. Тянь Жан-цзюй, однако, был незнатного происхождения и опасался, что, пока его солдаты ещё не знакомы с ним как следует, у него не будет надлежащего авторитета. Поэтому он попросил князя дать ему в помощь в качестве главного инспектора армии какое-нибудь авторитетное лицо из числа могущественных и заслуженных вассалов. Цзин-гун исполнил его просьбу и назначил инспектором своего любимца — всемогущего Чжуан Цзя. Главнокомандующий и главный инспектор встретились и условились на другой же день выступить в поход.
На следующее утро Тянь Жан-цзюй явился в назначенный час на место встречи и стал ждать своего инспектора. Однако Чжуан Цзя не показывался. Шло время, а его всё не было. Наконец, Тянь Жан-цзюй узнал, что родственники и друзья Чжуан Цзя устроили по случаю его отправления в поход пир и тот сейчас находится на этом пиру. Тянь Жан-цзюй пришёл в ярость от такого нарушения уговора и вообще воинской дисциплины. Поэтому, когда тот только вечером наконец явился, Тянь Жан-цзюй заявил ему, что за такой проступок в условиях армии в военное время полагается смертная казнь. Чжуан Цзя хотел послать к князю посланца с просьбой вмешаться в это дело, но ТяньЖан-цзюй категорически воспрепятствовал этому и заявил: «Полководец, находясь в армии, не подчиняется повелениям государя» и в присутствии всего войска казнил Чжуан Цзя.