Исландская карта. Русский аркан
Шрифт:
В дальнейшем молодость новоявленного наместника проявлялась иначе. Из вагона, к котором теоретически должен был ехать начальник охраны, великий князь приказал сделать гимнастический зал. Повесил перекладину и кольца для тренировок телесной гибкости, боксерскую грушу и мешок с опилками для побиения боксом, устелил пол матами. Столяр в два счета смастерил шведскую стенку. Каждое утро Дмитрий Константинович целый час занимался французской гимнастикой и еще полчаса нещадно избивал безответный мешок. Доведя себя до седьмого пота, нырял в ванну, причем требовал, чтобы вода была холодная. И только после всех этих надругательств над собственным организмом великий князь садился завтракать.
Позавтракав, он работал до обеда, для чего уходил в вагон, служивший личным кабинетом, а по окончании обеда возвращался в гимнастический зал, наскоро преобразованный к тому времени в тир, чтобы пострелять из револьвера для улучшения пищеварения. После чего работал часов до семи вечера, а затем приказывал подать фехтовальные маски, нагрудники и эспадроны. За ужином — теперь уже с легким вином — великий князь подшучивал над адъютантами, а случалось и над самим собой, смотря по тому, кто нынче вышел победителем, а кому досталось стальной полосой по голове и по ребрам.
Если о причудах цесаревича в мало-мальски приличном обществе предпочитали не говорить (разве что шептаться), то причуды его младшего брата, с должным уважением освещавшиеся прессой, служили излюбленной темой пересудов как столичных светских львов, так и провинциальных кумушек. Один газетный фельетонист осмелел до того, что выразил сожаление: нельзя, мол, поставить на рельсы манеж для верховой езды, а жаль, — и что бы вы думали? Тираж газетенки не был арестован, а редакции не пришлось платить штраф. Умные люди усматривали в этом дальновидную политику Третьего отделения: уж если подданные не могут не сплетничать об августейшей фамилии, пусть сплетничают о младшем сыне государя — ибо сплетни о старшем ввиду особенностей последнего разрушительны для монархии.
Вагон мотало на стрелках. Вагон был десятым по счету от паровоза, а всего вагонов в Литерном-бис насчитывалось двенадцать — ровно столько же, сколько в Литерном. Но половина вагонов в Литерном-бис пустовала.
Уже в первые дни пути Дмитрий Константинович выразил неудовольствие тряской и желание перецепить поближе к паровозу хотя бы вагон-кабинет. В ответ подполковник Огуречников, начальник личной охраны великого князя, почтительно поклонился, отчего его лысина тускло заблестела, будто маслом смазанная, и ответствовал: никак нельзя. То есть можно и теоретически и практически, но неразумно. Есть сведения: в пути возможно покушение бомбистов… Сведения, увы, темные и непроверенные, но подстраховка отнюдь не помешает. Статистика железнодорожных катастроф давно известна: когда паровоз сходит с рельсов, сильнее всего разрушается первый вагон, а выше всех взлетает — третий либо четвертый. Последние вагоны могут даже вовсе не сойти с рельсов. В недлинных поездах, когда почти нет угрозы излома вагонной оси или разрыва сцепки, безопаснее всего находиться в хвосте поезда, но не в последнем вагоне.
— Почему же не в последнем? — с ядом осведомился великий князь, проиграв словесную пикировку со своим Аргусом.
— На всякий случай, ваше императорское высочество, на всякий непредвиденный случай…
— Перестраховщики! — бросил Дмитрий Константинович, без приязни глядя на жандармскую лысину. — Сестру найти не можете, а туда же… — И, заметив, как окаменело лицо Огуречникова, добавил: — Не обращайте внимания, прошу вас. Я не желал вас обидеть… Вы хотели сказать мне что-то еще?
— Ничего существенного, ваше императорское высочество, кроме того, что розыск упомянутого лица не прекращается. В меру сил его ведем даже мы, не отвлекаясь, разумеется, от исполнения прямых обязанностей…
Великий князь расхохотался.
— Даже вы, моя охрана? Ну и как успехи? Удалось ли напасть на след?
— Даже не на один, ваше императорское высочество, — с самым серьезным видом молвил подполковник. — Осмелюсь, однако, просить ваше императорское высочество не торопить меня с докладом, тем более что полученные нами сведения еще нуждаются в проверке.
В ответ Дмитрий Константинович махнул рукой.
— Уж лучше выполняйте ваши прямые обязанности, — недовольно морщась, произнес он. — Всё у вас, как я погляжу, нуждается в проверке… Впрочем, нет! Докладывайте сейчас. Какие такие следы вами обнаружены? Ну хоть один след?
И сразу же понял, что зря пытался уличить Огуречникова в фантазерстве.
— В Литерном, в третьем вагоне, в сопровождении известного московского репортера Легировского путешествует молодая особа с приметами… м-м… разыскиваемого лица. Почти не выходит из купе, в вагоне-ресторане не появляется, разговоров избегает. На станции Тайга в указанный вагон под видом второго проводника подсажен опытный филер. Ждем результатов.
— Ну-ну. И долго вы собираетесь ждать?
— Надеюсь получить более точные сведения в Красноярске, ваше императорское высочество.
— Оставьте вы, пожалуйста, титулование, в ушах звенит… Так вы, стало быть, думаете, что моя сестра устремилась на Дальний Восток навстречу… другому лицу, причем выбрала для этого Литерный поезд? В оригинальности мышления вам не откажешь. Хотя… нет, не может этого быть. Для этого она слишком осторожна. Нет, не верю.
— И я не верю, — спокойно проговорил Огуречников, — поэтому и не предпринял пока никаких экстренных мер. Однако проверить обязан. Что за женщина? Материалы на Легировского уже получены по телеграфу, не такой уж он донжуан. И не такой богач, чтобы оплатить путешествие в Литерном с дамой сердца. Но ловкач известный.
— Вот видите! По-моему, вы тратите время на чепуху.
— Вовсе нет, учитывая главную мою задачу: охранять. Для этого я должен быть уверен не только в благонадежности всех без исключения пассажиров Литерного-бис, но и всех пассажиров Литерного.
— При чем тут Литерный?
— Всего лишь при том, что им могут воспользоваться бомбисты. Это удобно. При достаточной дерзости с их стороны может сработать. А там народец дерзкий.
Великий князь на минуту задумался, потом покачал головой.
— Полно, не преувеличиваете ли вы? Бомбисты — в наше время?
— Группа некоего барона Герца. Видный мраксист и опасный смутьян. С руководством своей партии он без малого на ножах, а его группа подчиняется ему одному. Полиция упустила его из виду в Москве. Где он сейчас — неизвестно. О его группе тоже ни слуху, ни духу, и это очень плохо. Возможно, они к чему-то готовятся. К сожалению, пока мы располагаем лишь подозрениями.
— Гм… я-то им на что? — спросил великий князь. — Ведь даже не цесаревич.