Испанская хроника Григория Грандэ
Шрифт:
Банднты переглядываются между собой. Один из них подходит сзади, выворачивает Григорию руки и крепко скручивает их за спиной. Затем ему завязывают глаза и так ведут в глубь леса.
Он считает шаги и повороты. Бандиты нарочно путают след. Судя по всему, прошли они немного. Через полчаса с глаз Григория снимают повязку.
Небольшая поляна в лесной чащобе. Землянка и несколько палаток. Чадящие костры. В сыром лесу дым застревает где-то у вершин, расплываясь облаком над землей и смешиваясь с туманом. Из землянки появился человек в кожаной тужурке с погонами, в офицерской фуражке. Григорий узнал Даниила Иванова. Именно таким описывали его жители разграбленного городка. Некоторое время Иванов молча рассматривал Сыроежкина, постукивая прутиком по голенищу сапога.
— Кто такой?
Григорий пошевелил связанными руками.
— Скажите, чтобы развязали… Или опасаетесь? — презрительно бросил он.
На бандитов, профессиональных убийц, всегда отрезвляюще действует поведение людей, не проявляющих панического страха перед ними.
Спокойный тон неизвестного озадачил Иванова.
— Развязать!
Приказание было тут же выполнено.
— Кто вы такой? — повторил о и свой вопрос, почему-то переходя на «вы».
— Кто, кто… Бежал из тюрьмы в Орше и вот шел к вам. Принимайте…
— За что был осужден?
— А как, по-вашему, за что десять лет дают? — пробурчал Григорий, растирая затекшие руки. — Это длинный разговор. Так как, принимаете к себе аль нет.
Иванов с любопытством смотрел на пришельца.
— Чекист? Ну, признавайся… живо! — Иванов положил руку на колодку маузера.
Григорий молчал, спокойно разглядывая атамана.
— Чего молчишь? — снова переходя на «ты», свирепо спросил Иванов. Бандиты зашумели.
— Оружие есть?
Григории полез за пазуху и из-под левой руки достал пистолет «вальтер».
— Возьмите…
— Почему сразу не сдал, когда тебя задержали?
— Кто же сразу сдает…
Иванов впервые встретил такого человека. Он, конечно, вызывал опасения, неясные сомнения, желание проверить. Уж очень необычно он вел себя. Впрочем, решил Иванов, сейчас мы его проверим, и скомандовал:
— Кругом! Шагом марш!..
Как только Григорий повернулся, атаман выстрелил из пистолета почти над самым его ухом.
Но тот даже не остановился, не повернулся и продолжал не спеша шагать.
— Стой! Подойди ко мне! Говори, зачем пришел?
— А куда же мне идти?! Десять лет сидеть в каталажке кому охота.
— Сбежал, что ли?
— Сами же не выпустят… Ну, чего боитесь? Я ведь в ваших руках. Оставляйте, а то пойду на ту сторону.
— Так тебя там и приняли, — насмешливо и уже не так злобно проговорил Иванов.
— Примут, — уверенно ответил Григорий.
— Ну так как, оставим его у себя? — обращаясь к окружавшим его бандитам, спросил Иванов.
Спокойный тон новенького, его невозмутимость и непосредственность произвели впечатление на бандитов.
— Оставим! — послышались голоса из толпы.
— Ну оставайся, — сказал наконец Иванов, криво усмехаясь и многозначительно поглядывая на Григория.
— На, бери, — он протянул ему «вальтер».
— У меня еще забрали нож и гранату. Пусть вернут, — недовольно буркнул Григорий.
Оставляя его в банде, Иванов в тот же день дал указание двум своим людям не спускать с Григория глаз, следить за каждым его шагом и докладывать ему о всех разговорах.
Потекли дни и дни — в кочевках с одной тайной лесной базы на другую. Григорий заметил, что к Иванову приходили какие-то люди, он уединялся с ними и что-то записывал. Это была агентура бандитов, доставлявшая разведывательные сведения, которые потом Иванов передавал польской разведке.
В лице новенького Иванов видел человека, заслуживающего того, чтобы с ним советоваться, быть может, офицера.
Григорий вошел в банду после ее очередного налета на один из районных городов. Теперь им нужно было замести следы, сбить со следа отряды ЧОП, разыскивающие банду, а поэтому отсидеться в лесных дебрях.
Григорий не форсировал событий. Он ждал.
Рано или поздно Иванов сам должен был заговорить с ним. И такой момент наступил.
— Ну как, тебе еще не надоело сидеть в лесу без дела? — неожиданно спросил как-то Иванов.
— А что ты предлагаешь, атаман? — помолчав, спросил Григорий. — Опять налет на какой-нибудь городишко?
— Это блошиные укусы, а я хочу настоящего дела!
— Это какого же дела? — спросил Сыроежкин, продолжая ворошить палкой угли в костре.
— Такого, чтобы прогремело на весь мир! Вот Борис Викторович Савинков все время об этом говорит…
Григорий ничего не сказал и продолжал сидеть с таким видом, как будто и не слышал слов Иванова.
— А ты как смотришь на это?
— На что?
— Если мы, к примеру, в Москве совершим акцию? Убьем Дзержинского или еще кого-нибудь из их главарей?
— Ишь ты, — усмехнулся Григории и мельком бросил взгляд на Иванова. — А как ты до них достанешь?
— Достану! — решительно сказал Иванов. — Пойдешь со мной на такое дело?
Григорий молчал. Дзержинский говорил чекистам, что когда они входят в логово врагов, то не должны быть инициаторами каких-либо антисоветских акций и особенно террористических. Они должны нейтрализовать антисоветчиков, срывать их опасные замыслы или, если это невозможно, принимать все меры к их аресту и ликвидации. Иванов был слишком опасен, и о его нейтрализации нечего было думать. Такого врага нужно было обезвредить радикальными методами.
— Ну так как? Пойдешь или боишься? — торопил Иванов с ответом.
— Раз к вам пришел, то чего уж тут бояться… — Это был не прямой ответ, но Иванов принял его как согласие. Он стал развивать возникший у него план:
— Сперва надо разведать в Москве. Возьмем за цель Дзержинского. Когда он приезжает в ЧК, когда уезжает, есть ли у него охрана… Говорят, что он не любит охраны возле себя… У тебя в Москве есть какая-либо зацепка? — неожиданно спросил Иванов.
Это был опасный вопрос, могущий таить в себе еще одну проверку. Григорий быстро оценил все «за» и «против». Сказать, что у него есть верные люди, у которых можно скрыться, было крайне неосторожно.