Испанские грезы
Шрифт:
«Насколько все это искусно подстроено», – подумал он. В том, как она говорила, двигалась, смотрела на него, не было ничего случайного, все, до последнего жеста, было рассчитано. Это была тщательно продуманная и умелая игра. И в этот момент он понял, что не станет играть отведенную ему роль. Ни сейчас, ни после, быть может, никогда.
– Вы должны позволить мне показать вам мои орхидеи, – сказал он, – и вы выберете ту, которая вам не только понравится, но и будет на вас похожа.
В его голосе прозвучала саркастическая нотка, но Гермиона этого не заметила.
– Вы
И у маркиза снова было такое чувство, что она произносит текст пьесы, написанный талантливым драматургом и отрепетированный до полного совершенства.
Когда спустя некоторое время они покидали Салон цветов, он чувствовал, что Гермиона разочарована, хотя тщательно это скрывает.
После завтрака, где присутствовали многочисленные родственники маркиза, наперебой оказывавшие Гермионе знаки внимания, он вдруг ощутил непреодолимое желание убедиться, что сходство между мисс Уорд и портретом Луиса де Моралеса не было всего лишь иллюзией.
Возможно, говорил он себе, что, внутренне протестуя против навязываемого ему брака, он увлекся чем-то далеким от реальности, и сходство на самом деле существовало только в его воображении.
Он расстался с Гермионой, когда дамы удалились на полуденный отдых, которым каждый испанец наслаждается после обильного и отменного завтрака.
Маркиз зашел в то крыло дома, где помещались детская и классная комнаты.
Он надеялся, что найдет там мисс Уорд, хотя она и будет в обществе няни-испанки. Впрочем, возможно, что няня-испанка отправилась к себе отдыхать, имея на это право.
Сначала он зашел в детскую, полную игрушек, для которых его племянница считала себя теперь слишком взрослой, хотя другие его племянницы и племянники, отсутствовавшие сейчас в Мадриде, их очень любили.
Пройдя детскую спальню, предоставленную теперь для работы домашней швее, он вошел в классную, помещавшуюся в угловой комнате.
Это была удобная комната, и еще маленьким мальчиком он наслаждался здесь изобилием книг, заполнявших полки вдоль стен.
Когда дом перешел в его собственность, он добавил сюда несколько прекрасных картин, которые, как он надеялся, должны были прийтись по вкусу молодому поколению, и заменил маленькие коврики большим ворсистым ковром в тон с малиновыми оконными шторами.
Подходя к двери в классную комнату, он подумал, что мисс Уорд, наверно, удивила обстановка. Она очень отличалась от того, что ему случалось видеть в Англии, где, как ему казалось, суровость убранства соответствовала обращению с детьми их родителей и гувернеров.
Опустив руку на ручку двери, он с изумлением услышал крик Вильды.
После того как маркиз покинул их в Прадо, Вильда показала Мирабелле и другие картины, но они не заинтересовали девочку так, как произведения Босха.
По дороге во дворец маркиза она только и говорила о странных людях и животных. Желая пробудить воображение ребенка, Вильда старалась придумывать истории про них.
Когда они вернулись, Вильде едва хватило времени, чтобы причесать Мирабеллу и вымыть ей руки, перед тем как сесть за стол.
Второй завтрак был сервирован для них в детской. Комната была просторная и прекрасно обставленная. Вильду позабавило, что за столом им прислуживали два лакея.
Подаваемые одно за одним разнообразные блюда были очень вкусными, прекрасно приготовленными и во многом превосходили все, что Вильда могла вообразить себе в английской детской.
Две девочки сидели рядом и болтали между собой. Няня Франциски, преодолев свою робость, оживленно заговорила с Вильдой.
– Я читала в газетах, что ваша воспитанница – богатая наследница, – сказала она.
– В газетах? – воскликнула изумленная Вильда. Няня-испанка рассмеялась.
– Мы не так уж далеки от всего, что происходит в остальном мире. Нас интересуют новости из других стран и о тех, кто приезжает к нам в гости, – сказала она. – Ваша хозяйка хорошо знакома с принцем Уэльским. – Она взглянула на Вильду, явно отлично осведомленная во всех подробностях о ком она говорит. – Его королевское высочество имеет большой успех у дам, почти как настоящий испанец.
– У него очень красивая жена, – сдержанно сказала Вильда.
– Которая, как я понимаю, любит его, как и наша бедная королева любит его величество, – продолжала испанка. – И это разбивает ей сердце.
Вильда не могла не испытывать любопытства. Не желая этого показать, она все же не удержалась от вопроса:
– И она из-за этого несчастна?
– Очень, очень несчастна, – отвечала испанка. – Все в Мадриде знают, что королева Мария-Кристина вышла замуж по политическим причинам, но король очень любил инфанту Мерседес, а она его. Он никогда больше никого так не любил.
– Если это правда, это очень печально, – тихо сказала Вильда.
– Очень печально, – согласилась испанка. – Но что может поделать королева, когда его величество ей изменяет? Иногда она закатывает ему скандалы, но это его не останавливает.
Вильда не могла скрыть свой интерес, и испанка продолжала:
– Красивые женщины всегда его подстерегают. Иногда они пробираются во дворец. Но им не нужно очень стараться. Король всегда готов идти навстречу.
– Вы уверены, что это правда? – спросила Вильда, чувствуя почему-то потребность оправдать короля. Хотя отнюдь не была уверена, что сможет это сделать.
Испанка оглянулась через плечо, словно опасаясь, что кто-то мог их подслушивать, но слуги к тому времени удалились.
– Есть одна танцовщица, очень хорошенькая, Элиана Санц! – тихо сказала она. – У нее от него двое сыновей, и он ее очень любит, но есть и другие, много других.
– Я этому не верю! – воскликнула Вильда.
– Это правда, – утверждала испанка. – Все об этом знают. Бедная королева Мария-Кристина плачет и очень сердится, но она ничего не может сделать.
– Двое сыновей! – чуть слышно повторила Вильда.