Испанский сон
Шрифт:
— Хорошо, — просто сказала она.
Госпожа обрадовалась.
— Значит… если что, я тебе позвоню?
— Да… Вы же знаете, по каким дням я дежурю…
Они попрощались сердечно, и на следующий день она уже не пришла в этот дом.
Она загадала. Она назначила себе тест, флюктуацию; тест был связан с Котиком, женой ее первого Господина. Если Котик ответит определенным образом, это будет знак, что она не должна никого искать и должна довериться воле случая — воле Божией, может быть.
Она набрала телефонный номер, все еще живший в памяти ее пальцев. Голос, ответивший ей, принадлежал женщине. И то неплохо, подумала она.
— Да?
— Котик?
— Кто это?
— Это Марина. Девственница. Ты помнишь меня?
На той стороне помолчали.
— Эй, не бросай трубку! — сказала Марина. — У меня к тебе дело.
— Что еще за дело, — сказала Котик недоверчиво.
— Ты моя должница, — сказала Марина.
— Я — твоя?
— Да. Я как-то раз честно ответила на твой вопрос. А честный ответ — это большая услуга.
— Хм. Допустим… Что тебе надо?
— То же самое, то есть твой честный ответ; только вопросов будет несколько.
— Если это как бы связано с моим мужем…
— Нет, — перебила Марина. — Это связано только с тобой.
— Странно, — сказала Котик. — Задавай.
— Ты когда-то жила в Китеже, верно?
— Допустим.
— Котик, так не пойдет. Мне нужно «да» или «нет».
— Но я же не знаю цели твоих вопросов. Вдруг они как-то мне повредят. Задай сразу все, а потом я отвечу.
— Хорошо, — сказала Марина. — Я предполагаю — это может быть правдой, а может быть нет — что ты жила в Китеже и работала поваром в ресторане вместе с официанткой по имени Ольга, секретарем вашей комсомольской организации. И как-то раз эта Ольга подняла на собрании вопрос о своем освобождении от определенной обязанности. Речь шла об обязанности идти с проверяющими.
— Дальше. Я пока ничего не подтверждаю, учти.
— По этому поводу разгорелась дискуссия. Одни считали, что ее нужно освободить, другие — нет. Решено было устроить тайное голосование. По настоянию Ольги в число голосующих включили поваров, хотя их эта обязанность и не касалась. Ты тоже приняла участие в голосовании.
— Дальше.
— Если все, что я сейчас сказала, правда, то мой главный вопрос такой: как ты голосовала, Котик? Ты была за Ольгу или против нее?
— Что ж, — сказала Котик, — дело прошлое, это и вправду невинный вопрос; конечно, я голосовала за Ольгу.
Марина подскочила от радости. Сошлось! Ей захотелось поцеловать Котика.
— Но учти, — добавила Котик, — не все, что ты перед этим сказала — правда.
У Марины замерло сердце.
— Как?
— Ты сказала, что я работала поваром.
— Да.
— Но это не так. Я работала старшимповаром.
— Ага, — протянула Марина, соображая, существенно ли то обстоятельство, о котором сообщила ей Котик. — Вряд ли это так важно, — сказала она то ли Котику, то ли себе. — Контрольным вопросом было все же голосование.
— Все? — спросила Котик.
— Да, ты мне очень помогла… впрочем, еще один личный вопрос… если не возражаешь, конечно…
— Смотря какой, — сказала Котик.
— Почему ты голосовала «за»?
— По двум причинам, — сказала Котик. — Первая причина была объективная, то есть стремление к справедливости. Ольга была хорошим секретарем и поставила вопрос обоснованно. Было бы нечестным голосовать против. Кстати, я так поняла, что ты с ней как бы общаешься?
— Да, — признала застигнутая врасплох Марина.
— В таком случае, передай ей привет.
— Хорошо, — пообещала Марина, — обязательно передам… А какая была вторая причина?
— Вторая причина… не знаю, уместно ли говорить…
— Ну пожалуйста… Котик…
— Вторая причина была как бы субъективной. Так как все поварихи, кроме меня, были стремные и завистливые, я была уверена, что они проголосуют против.
— И ты…
— Да, — гордо сказала Котик, — проголосовала им назло. К сожалению, это не спасло Ольгу. Зря она включила нас в список вообще; это была ее политическая ошибка.
— Она тоже так думает.
— Раньше думать нужно было. Как у нее дела?
— А что? — подозрительно спросила Марина.
— Да ничего. Просто.
— У нее дела неплохи, — осторожно сказала Марина, следя за собой, чтобы не выболтать лишнего.
— Ладно, — сказала Котик. — Про привет не забудь.
— Ага. До свиданья.
— Прощай.
Она повесила трубку. Знак воссиял. Не буду выбирать, сказала себе она. Когда Госпожа позвонит — все еще Госпожа, пока не появится та, что должна заменить ее — пойду в первый же дом, где возьмут. Лишь бы там был мужчина. И, наверное, лучше, чтобы он был здоров…
Госпожа позвонила через неделю.
— Ну что же, Марина, — сказала изящная дама, сидящая перед ней, — надеюсь, мы будем довольны друг другом. Я все тебе объяснила… кроме разве того, как ко мне обращаться.
— Но вас ведь зовут в точности так же, как и мою прежнюю хозяйку, — сказала Марина. — Или это не так?
— Это так, — усмехнулась дама, — зовут… другие. Но дома — мой особенный, личный мирок. Там, где я долго жила, меня называли Ана. Не Анна, а Ана. Язык упирается над зубами — чуть выше, чем когда произносишь русское «н»… Ана! — легко повторила она и помогла себе жестом. — Ты слышишь разницу?