Испанский сон
Шрифт:
— А то, — с готовностью подтвердила Вероника, оказавшаяся в итоге не менее коварной, чем Госпожа. — Вдобавок мне чисто по-человечески милее душевное постижение. Признайся, милочка: ведь я права, что у нас с тобой все-таки появился душевный контакт?
— А то, госпожа Вероника.
— Так часто бывает, — заметила Вероника. — Это как маятник: вначале я и впрямь относилась к тебе с предубеждением, и вы обе знаете почему. Но сейчас, когда я вслед за твоей госпожой полностью убедилась в твоих достоинствах, мне как бы немного совестно, и я подсознательно стараюсь сделать тебе какой-нибудь добрячок — ну, например,
— Вот как, — протянула Марина с интонацией легкого разочарования.
— А ты что думала?
— А я думала, — простодушно сказала Марина, — что вам понравилось, как я поцеловала вам пальчик на ноге.
Вероника обомлела.
— Ах ты, негодная девчонка! — тотчас вскричала Госпожа. — Как же ты осмелилась поцеловать пальчик моей возлюбленной, да еще в тот момент, когда я не могла этого видеть! Уж должно быть, ты сделала это специально, чтобы мне насолить… Больше не заступайся за нее, Ника — ты видишь, какая она хитрая! меня просто дрожь берет, какая хитрая у меня служанка. Смотри, как я дрожу.
— Ты думаешь, ты дрожишь от этого? — с сомнением спросила Вероника.
— Ну да — отчего же еще?
— Может быть, от холода… или от желания…
— Нет, — сказала Ана, — здесь не холодно; а что касается желания, то ты ведь сказала это не подумав, правда? Ведь тебе вовсе не хотелось бы услышать от меня, что мое очередное желание еще не созрело… Ну давай еще немножко поиграем, а? На чем мы остановились?
— На хитрости Мариночки, — елейно сказала Вероника; — однако же, несмотря на ее выходку с моим пальчиком… я имею в виду как сам поцелуй, так и эту быстренькую подставу… справедливости ради следует признать, что настоящая служанка и должна быть хитрой. Разве правила не таковы?
Марина скромно молчала, воздавая внутри себя должное возлюбленной Госпожи. Теперь она была готова признаться себе самой — ее уколол тот Вероникин взгляд из примерочной, и в глубине души она дистанцировалась от Вероники. Целуя ей пальчик, она не сокращала этой дистанции — лишь благодарила, все равно как возвращала долг. Однако теперь ситуация понемножку изменилась. Пожалуй, Вероника была лучше, чем показала себя вначале; конечно же, вся ее неприязнь происходила только от ревности. Марина спросила себя, хочется ли ей любить Веронику. То, что она должна ее любить — это воля Госпожи, а вот хочется ли ей самой? Она кажется похожей на мою подругу Ольгу, подумала Марина — такая же справедливая и прямая… вдобавок она красивая; и любит Госпожу; и как у нее хорошо получилось разрушить эту дистанцию. Пожалуй, да. Вероника была под стать Госпоже; она не роняла ее достоинства. Марина определилась: теперь она любила Веронику по собственному желанию.
— Сейчас я уж вижу, — говорила тем временем Госпожа, — что вы обе друг дружки стоите — моя лучшая подруга и моя приближенная служанка… ох, не к добру это, не к добру! Однако не попить ли нам еще кофе, да горяченького? У меня есть идея. Мы пойдем в душ — полагаю, на сей раз обойдется без несчастного случая — а Мариша, исправляя свой недавний проступок, тем временем приготовит эспрессо. После чего мы продолжим приятно беседовать. Как мой план?
— Отличный, — сказала Вероника.
— Ну, так пошли.
И компания разошлась по назначенным направлениям. Не
— Ты что?! — обидчиво вскрикнула Вероника.
— Ах ты, блядь такая! — гневно выпалила Ана вполголоса, чтоб не услышала Марина. — Я тебе дам подставлять пальчики под поцелуи! Кто мне рак мозга устроил из-за нее? И — как только, так сразу?
— Я не виновата! — взвизгнула Вероника. — Это она сама… от избытка чувств… Совершенно невинный поцелуй, правда!
— Невинный? Тебе это понравилось! Скажи, что нет?
Вероника сморщилась, приготовившись плакать.
— Эх, ты! — сказала Ана неожиданно нормальным тоном. — Теперь поняла, каково было мне из-за твоих вздорных обвинений? Ты получила два щипка и полминуты страдания… а я… а мне…
— Так ты… не злишься?
— Я хотела, чтобы ты на своей шкуре почувствовала, каково это. Ты почувствовала?
— Да! О Господи… Прости меня, дорогая.
— Конечно, прощу. Но!..
— Я все поняла. Я больше никогда… никогда…
— Ревность, — серьезно сказала Ана, — страшная вещь… Между нами не должно быть ревности больше, чем для шутки. Договорились?
— Да. Поцелуй меня в знак полного примирения.
Ана поцеловала Веронику и сексуально потянулась. Вероника не сумела сдержаться. Они на четвереньках вползли в любезную сердцу кабинку и предались страстям.
Продолжения шутейной беседы не воспоследовало. Держа подносик, Марина вступила в ванную на законных правах, однако долго же ей пришлось держать в руках этот подносик. Она позволила себе сесть на теплый кафель и с умилением взирала на забавы уже полностью знакомого ей божества. Правда, стеклянная дверца кабинки на этот раз оставалась открытой, но на Марину не попало ни капли воды, потому что душ так и не был включен по чьей-то забывчивости; только когда божество испустило двойной набор дивных запахов и распалось на две половинки, Марина поднялась с кафеля и заботливо спросила:
— Не желаете ли принять душ?
У этих чудесных половинок, гладких, растрепанных, блестящих от пота, распластанных на пластмассовом полу, не было сил даже рассмеяться. Они просто посмотрели друг на друга и слабо улыбнулись. И обе кивнули головой. Тогда Марина резко включила струю, и две половинки дружно завизжали.
— Негодница, — крикнула Ана сквозь хохот, для которого сразу же обнаружились силы, — как ты посмела… холодную?! Ты разве не знаешь… что нужно… вначале спустить?..
— Простите, Госпожа… — залепетала Марина. — Я такая забывчивая…
Смех Вероники внезапно перешел в слезы.
— Боже, — сказала она. — Как нам хорошо! Разве так может быть? Не будем ли мы наказаны за это?
— Мы уженаказаны, — проворчала Ана, отсмеявшись. — Кофе-то опять остыл! Какая ты же бестолковая, служанка…
— Совсем бестолковая, Госпожа…
— Ну, хотя бы помоги нам подняться…
Марина с готовностью выполнила приказ.
Они потащились обратно в комнату.