Испанский сон
Шрифт:
Еще виток: Гонсалес в наручниках, черт бы его побрал… Еще: хватающий за душу ночной перелет на шаре. Сид вместо страуса локтем к локтю — виртуоз, повелитель воздушных потоков… о, Сид! Еще: добровольное признание в незаконной депортации страуса… Да уж. Наподписывал… а что делать? Против лома нет приема. Как же, однако, быть с пограничником?
Может, я идиот, подумал Вальд. Что может быть проще? Подойду к нему и начну говорить по-испански. В смысле, по-английски (по-испански-то я не могу). Да погромче, да понастойчивей! это мы умеем… Спросит документы — закричу еще громче… не вздумаю ничего показать… Конечно, идиот — только идиоту придет такое в голову… Солнце… двадцать пятое шоссе… Хотя Сид и изнасиловал «круизёр» — принял, должно быть, за нагревательную установку… да и черт с ним, с «круизёром»; денег теперь вдосталь и на бронированный «мерседес»…
Уже объявили снижение; уже и Гонсалес проснулся, посмотрел в иллюминатор и выдал по обыкновению несколько высокопарных фраз; уже прогремело шасси под ногами, и колеса коснулись бетонной полосы — а Вальд так еще и не решил своей главной задачи, и чем ближе подходил критический момент, тем хуже становилось его настроение. Вот самолет вырулил куда положено… вот распахнулась герметическая дверь… Рядом с невразумительно бормочущим Гонсалесом, посреди отягощенной поклажей толпы, Вальд налегке шел по полутемной аэропортовской анфиладе и до последнего момента понятия не имел, что же он сделает — до того, пока его навостренный приключением взор не выхватил из окружающего пространства нечто спасительное. Оп-па!
Он не мог бы сразу сказать, что случилось. Такое он впервые заметил за собой еще в школьные годы. Он читал книги быстро, не вдумываясь в отдельные слова и постигая смысл фраз в целом, и в какой-то момент ему начинало казаться, что в тексте что-то не так. Он начинал вчитываться во фразы более внимательно и обязательно находил опечатку… то же произошло и сейчас. Мозг среагировал автоматически — на что же именно? Он возвратился взглядом в коридор, откуда только что вышел — нет еще; медленно осмотрел холл… кажется, горячее… пьяный валяется? нет, не это… вот оно! Ну конечно. Полуоткрытая дверь, одна из тех дверей непонятного назначения, что не предназначены для посторонних… дверь, ведущая неизвестно куда… Именно через такие двери проходят в триллерах, чтобы проникнуть, похитить, убить. Чем он хуже?
Вальд остановился и ухватил Гонсалеса за ворот.
— Эй, Гонсалес, — сказал он внятным и тихим голосом, — я с тобой не летел. Ты понял меня?
— Да, — сказал ошеломленный Гонсалес.
— Вот это положи к себе в чемодан, — Вальд сунул в руки Гонсалесу пару продолговатых конвертов. — Сейчас я исчезну, и мы можем встретиться на каком-нибудь опознании. На этот случай — я по-прежнему твой директор и все такое, но я просто приехал в Шереметьево тебя встречать. Из Москвы приехал, из офисины. Все ясно?
— Да.
— Повтори.
— Сеньор не летел со мной. Сеньор просто приехал меня встречать. Но почему сеньор не прислал вместо себя водителя?
— Не твое дело. Хотел сделать сюрприз. И не вздумай покидать аэропорт, пока не увидишься со мной, понял?
— Теперь понял окончательно, — сказал Гонсалес.
— Ну, то-то же.
И Вальд скрылся за полуоткрытой дверью.
Он шел куда глаза глядят. Он дергал наудачу какие-то еще двери и открывал некоторые из них, спускался по ступеням при свете редких слабых лампочек, пересекал трубы, затем поднимался по другим ступеням, пару раз проходил мимо каких-то людей, делавших непонятно что и косившихся на него с подозрением — и, видно, мог бы таким образом даже выбраться наружу. Но это было бы уж слишком большой удачей. Свет карманного фонарика ударил сзади в полутьме, высветил четкую Вальдову тень на ящиках с неведомым содержимым, и Вальд инстинктивно зажмурился. В тишине щелкнул затвор. Раздался злой лай большущей собаки.
— Стой, — звонко донеслось из-за спины, — стрелять буду!
Вальд остановился и поднял руки.
— Документы!
— Да вы что, мужики, — заныл Вальд, — так и заикой можно оставить… Ну, какие у меня могут быть документы? Если б я летел куда… а то…
— Поговори у меня, — сказал молодой голос. — А ну, Рекс, как у нас насчет пластиковой взрывчатки?
Рекс промолчал.
— Насчет наркотиков?
Рекс поворчал, но не гавкнул.
Небось, в бумажку было что-то подмешено, догадался Вальд. Карибская дрянь какая-то… лучше бы это был антиполицай, ей-Богу.
— Чисто, — доложил другой голос.
— Вперед не оглядываясь, — скомандовал первый голос. Вальд повиновался. — Налево, — звенел голос, — прямо… Толкнуть дверь. Направо. Наверх…
Вальд выполнил все приказы. Через десять минут он был выпотрошен, изучен и вдогонку за своим разнообразным хламом, сложенным в полиэтиленовый пакет, препровожден к немолодому уже человеку в форме младшего офицера внутренних войск, поднявшему на него взгляд усталый и все понимающий.
— Что будем делать, Вальдемар Эдуардович? — спросил офицер, заглядывая в потрепанный Вальдов загранпаспорт. — Прописочка-то в Москве имеется?
— Увы, — развел руками Вальд. — Имеется.
— Ну-ка — адресок…
Вальд продиктовал. Офицер развернулся за столом и стремительно, как пианист, пробежал пальцами по клавиатуре компьютера, стоявшего на боковой приставке. Скривился, глядя на монитор.
— Угадали. Вы откуда сейчас?
— Из какого-то подвала, что ли…
— Откуда приехали в аэропорт?
— Странный вопрос, — удивился Вальд. — Из дома…
— Цель пребывания в аэропорту?
— Какая и у всех — встретить человека.
— Фамилия и рейс прибывающего?
Вальд сказал. Офицер опять пощелкал клавишами. Проверяет рейсы, догадался Вальд — небось, не только Гонсалеса, но и меня… Он порадовался гордой самостийности американцев, заполнивших его авиабилет фамилией в английской транскрипции — а не во французской, как почему-то принято на родине.
— М-да, — сказал офицер, закончив свое безнадежное расследование. — Каким же это ветром вас, Вальдемар Эдуардович, занесло на бондовую территорию, а?
— Сам не знаю, — пожал плечами Вальд. — Живот прихватило, а до туалета бежать далеко — поищу, думаю, служебный… Зашел в какую-то дверь, потом еще в одну… смотрю, что-то не то; ткнулся назад, а там уже заперто.
Он подался ближе к офицеру и спросил, доверительно понизив голос:
— Знаете, какое у меня подозрение?
— Ну? — выдохнул офицер, сузив глаза.
— Угостился несвежими пирожками… не вздумайте, кстати, купить — знаете где? На первом этаже; если встать к табло прилета спиной, то прямо и как бы слегка налево…
— Петров, — устало позвал офицер, — выведи гражданина в зону встречи. Смотрите у меня, Вальдемар Эдуардович… если еще раз будете искать туалет в экстерриториальной зоне… Кстати! — его глаза вновь сузились. — А как насчет живота?