Испить до дна
Шрифт:
Бежала из этого ада, чтобы больше туда не возвращаться...
А ведь до этого злосчастного дня жизнь текла так безмятежно!
Особняк уже засверкал на солнце венецианскими окнами, и Алена сама выбирала для них гардины. Для этого не надо было тащиться в магазин. Алексей принес кучу каталогов, чтобы она могла отметить галочками то, что больше понравится.
Трудная задача, потому что нравилось ей решительно все! Кто же из женщин, рожденных под созвездием Тельца, не придет в телячий восторг при виде десятков и сотен уютных интерьеров, да еще воспроизведенных на плотной глянцевой бумаге! Кто из них не потеряет голову при виде всех этих люстр, покрывал, паласов и сборчатых штор!
— Уф! — сказала она наконец. — Не могу! Давай погадаем!
— Конечно! — беспрекословно согласился Алеша.
Она открыла каталог наугад и ткнула пальцем в верхний угол левой страницы. Попались розовые занавески со ступенчатым ламбрекеном.
— Замечательно! — одобрил Алексей. — Такие и закажу.
— А ничего, что они немножко женские? Тебя это не смущает?
— А разве в этом доме не будет жить женщина?
— А разве будет? Интересно, кто это?
— Попробуй угадать...
Чтобы оформить заказ, Алексею пришлось-таки самому поехать в Москву. Заодно и разобраться с материалами последней экспедиции, которые как раз были присланы его друзьями.
И надо же было случиться такому, что именно в этот день прибыл долгожданный печник!
Мужичок был хоть куда, забавный до невозможности! Лет тридцати пяти, а может, чуть старше, загорелый не дочерна, а докрасна. Он был похож на индейца, но не настоящего, а на такого, какими их рисуют в детских книжках. Сходство дополняла повязка поперек лба, удерживающая длинные волосы. За нее были заткнуты, правда, не разноцветные перья, а шариковая ручка и остро отточенный карандаш.
Разговаривать попросту он, похоже, просто не умел — так и сыпал шутками-прибаутками, как будто какой-нибудь герой фольклорного фильма. И ходил пританцовывая. Гармошку бы ему в руки — и на смотр народного творчества!
В первую минуту Алена даже испугалась, когда он еще с порога безапелляционно заявил:
— Не протопишь — не погреешься. Живем не мотаем, а пустых щей не хлебаем, хоть сверчок в горшок, а все с наваром!
— Это вы о цене говорите? Ваш друг меня предупреждал, что дорого берете.
— Какова от пса ловля, такова ему и кормля, — с достоинством сообщил он. — Цыплят, хозяюшка, по осени считают, а день хвалят вечером. Работай до поту, так и поешь в охоту!
— То есть об оплате потом, да? Когда все сделаете?
— Не много думано, да хорошо сказано, — одобрил он. — Не колдунья, да отгадчица!
— Ладно, пошли фронт работ осматривать, умник! — И Алена повела его к развалинам старой печки, чтобы изложить свои пожелания.
Работал индеец-затейник, впрочем, споро и дело свое, видно, действительно знал. Оглядев, пощупав и перемерив железным сантиметром остатки старой печки, он вытащил из-за пояса тетрадку в клеточку, а из-за головной повязки карандаш. И быстренько набросал для Алены чертежик, или, на ее языке, эскиз будущего произведения, которое обещало быть еще лучше, чем печка ее детства.
— А конфорки будут? Я готовить люблю. — Алена нетерпеливо вертелась вокруг него, как будто он мог выложить ей печку прямо сейчас, тут же, на глазах. Посмотрел на каталог, выбрал нужное — и вот вам, пожалуйста, получите ваш заказик. — А стены все будут теплые? А поддувало у нас раньше выходило на две стороны, так и останется?
Индеец назидательно поднял к потолку указующий перст:
— Потерпи! Терпение да труд все перетрут!
И добавил присказку уже явно собственного сочинения, родившуюся, видимо, от большого презрения к современной электрической кухонной технике:
— «Мулинэксы» хоть гордятся — нам в подметки не годятся! Тили-тили, трали-вали, и на «Филипс» мы чихали! Встроенные плиты «Бош» — тьфу, от смеха упадешь!
— А рисунки изразцов у вас стандартные? — не успокаивалась она. — А то я могла бы и сама предложить.
Мастер недоверчиво протянул:
— Хвасталась бабуся, что купила порося!
— Спорим, могу? Показать, как я рисую?
После экскурсии в мастерскую печник здорово зауважал заказчицу и удвоил свое рвение, а соответственно и красноречие.
Он полез к потолку, чтобы проинспектировать остатки старого дымохода и не совсем обычное устройство трубы, чтобы в дальнейшем в точности воспроизвести его, а может, даже и усовершенствовать.
Алена стояла внизу, придерживая приставную лестницу.
— Чур меня, сатана! — вдруг заорал печник и резко отшатнулся от черного закопченного отверстия.
И оттуда прямо в комнату, как маленький жуткий дьявол, вылетела растревоженная летучая мышь.
Не привыкшая к свету, она, слепая, метнулась от стены к стене острым зигзагом и задела кончиком мерзкого перепончатого крыла Аленино лицо.
Девушка брезгливо вскрикнула и... непроизвольно дернула лестницу.
Мастер, и без того с трудом балансировавший на верхней перекладине, полетел сверху прямо на хозяйку, ругаясь многоэтажно, но столь же художественно.
Он обрушился на Алену всей своей тяжестью, так что она была оглушена: и болью, и неожиданностью, и суеверным ужасом от вида отвратительного летучего животного, которое тут же упорхнуло в распахнутое окно, так что оставалось загадкой — существовала тварь на самом деле или только померещилась?
А печник, кажется, здорово ударился и никак не мог подняться.
И пока на полу происходила вся эта куча мала, пока они приходили в себя и осознавали, что же, в сущности, случилось, — тут-то как раз и произошло самое страшное.
Вернулся Алексей. И фактически застал их лежащими в обнимку...
Что последовало за этим, Алена помнила смутно и обрывочно.
Ах да, Алексей с ходу, без всяких предисловий и выяснений, разорвал фирменную цветную упаковку, и на пол полились мягкие волны розового гардинного шелка: