Испорченная кровь

Фишер Таррин

хотел спасать тебя, я просто не знал, как уйти от

тебя.

Повисает долгая пауза.

Даже Ник не сделал этого. Потому что Ник не

любил меня безоговорочно. Он любил меня, пока я

была его музой. До тех пор, пока я вселяла в него

веру.

— Айзек ... — его имя повисает в воздухе. Мне

хочется сказать что -то, но я не знаю, как выразить

это словами. Нет смысла говорить что-либо вообще.

Айзек женат, а в нашей ситуации главное —

выживание,

в ней нет места чему-то ещё.

— Нужно принести ещё дров, — объявляю я.

Он печально улыбается, качая головой.

Той ночью ужин готовлю я. Красное мясо, я не

могу понять мясо какого животного, пока со

сковороды не доносится аромат , и тогда я понимаю,

что это дичь. Кто потратил время, охотясь на

животных ради нас? Расфасовал всё в пакеты?

Заморозил?

Айзек не выходит из своей комнаты. Я ставлю

его тарелку с едой в духовку, чтобы она не остыла и

забираюсь на кухонный стол. Он достаточно

большой, чтобы двое могли лежать на н ём бок о бок.

Я сворачиваюсь в клубок посередине и лежу лицом к

окну. Вижу окно над раковиной, в нём отражается

дверной проём. Кухня — это его место. Я буду ждать

его здесь. Приятно быть там, где я не должна

находиться. Смотрителя Зоопарка не волнует, что я

лежу на столе, но, в целом, столы не предназначены

для того, чтобы на них лежали. Поэтому, я чувствую

себя бунтовщицей. И это помогает. Нет, не помогает.

Кого я обманываю? Я выпрямляюсь и спрыгиваю со

стола. Дохожу до ящика со столовыми приборами, с

силой тяну его на себя, приборы гремят. Я

осматриваю

содержимое,

выбирая:

длинные,

короткие, изогнутые, с зубцами. Тянусь к ножу,

который Айзек использует для чистки картошки.

Вожу остриём по ладони, взад вперёд, взад вперёд.

Если я нажму немного сильнее, т о смогу увидеть

кровь. Я наблюдаю за тем, как кончик ножа

оставляет

вмятины

на коже, и жду прокола,

неизбежной

резкой

боли,

красного,

красного

облегчения.

— Прекрати.

Я подпрыгиваю. Нож падает на пол, а я

прикрываю ладонью кровь, которая выступает на

моей коже. Она просачивается сквозь пальцы, а

затем стекает вниз по руке. Айзек стоит в дверях в

одних пижамных штанах. Я смотрю на духовку.

Интересно, он спустился вниз из-за того, что

голоден?

Айзек быстро подходит ко мне, наклоняется и

поднимает нож. Затем делает то, что вынуждает меня

нахмуриться. Он вкладывает его обратно мне

в руку.

У меня начинают дрожать губы, когда мужчина

сжимает мои пальцы вокруг рукояти. Онемев, я

молча наблюдаю, как Айзек прижимает острый

конец к коже, чуть выше его сердца. Моя рука в

мужских тисках, я сжимаю рукоятку дрожащей

рукой. Не могу пошевелить пальцами, даже немного.

Он пользуется своей силой, а когда я пытаюсь

отстраниться, дёргает меня к себе за руку с ножом. Я

вижу кровь там, где нож вжимается в его кожу, и

вскрикиваю. Айзек заставляет меня причинять ему

боль. Я не хочу причинять ему боль. Не хочу видеть

его кровь. Он нажимает сильнее.

— Нет! — я изо всех сил пытаюсь вырваться на

свободу, и мне удается отпрянуть назад. — Айзек,

нет! — он отпускает мою руку. Нож падает на пол

между нами. Я стою, замерев, и смотрю, как на его

груди выступает кровь, а затем стекает вниз. Разрез

не больше дюйма, но он глубже, чем тот, который я

сделала себе.

— Зачем ты э то сделал? — плачу я. Это было

так жестоко. Я хватаю первое что вижу — кухонное

полотенце, и прижимаю его к ране, которую мы

сделали вместе. У него кровь стекает по груди, у

меня по руке. Мне больно, и это сбивает с толку.

Когда я поднимаю на него глаза , ожидая ответа,

Айзек пристально смотрит на меня.

— Что ты чувствуешь? — интересуется он.

Я качаю головой. Не понимаю, о чём он меня

спрашивает. Нужны ли ему швы? Здесь должна быть

где-то игла... нить.

— Что ты почувствовала, когда это случилось?

— он пытается поймать мой взгляд, но я не могу

отвести взгляд от его крови. Мне не хочется, чтобы

Айзек истёк кровью.

— Тебе нужно наложить швы, — говорю я. —

По меньшей мере, два…

— Сенна, что ты чувствуешь?

Мне

потребовалась

минута,

чтобы

сосредоточиться. Он действительно хочет, чтобы я

ответила? Открываю и закрываю рот.

— Мне больно. Я не хочу, чтобы ты пострадал.

Почему ты так поступил?

Я очень зла. Смущена.

— Потому что это то, что я чувствую, когда ты

вредишь себе.

Я выпускаю кухонное полотенце из рук. Ничего

драматичного, просто мне становится слишком

тяжело удерживать его. Также как и пришедшее ко

мне осознание.

Я смотрю туда, где оно лежит между моих ног.

С одной стороны виднеется ярко-красное пятно.

Айзек

наклоняется,

чтобы

поднять

его.

Он