Исправляя ошибки

Раэлана

***

Всего нескольких процедур особого допроса (проведенных, однако, строго в рамках дозволенного) хватило Диггону, чтобы окончательно убедиться в том, что он смекнул еще на корабле, когда впервые беседовал с пленным рыцарем: этот парень заставит с собой повозиться. Охваченный огнем своего невероятного и, честно говоря, утомляющего фанатизма, тот не сдастся так просто, сколько ни накачивай его химией. Судя по всему, тот почитает едва ли не за удачу снискать героическую и мученическую смерть во имя своей веры и во славу Первого Ордена.

К такому человеку нужен особый подход. Требующий

одновременно твердой руки, опыта в подобных делах, а также определенной доли изобретательности и выдержки, чтобы тщательно, методично добиваться не только нужных сведений, но и полноценного подчинения жертвы, поскольку не сломавшись полностью, этот пленник не откроет того, что знает. Необходимо было довести его до высшего отчаяния — то есть, до такого состояния, в котором человек уже и не мыслит себя человеком. Чего трудно, или даже невозможно добиться обыкновенными средствами, учитывая обидно низкий болевой порог и огромную выдержку, которые демонстрировал Рен все последнее время. Не говоря уж о том, что подобное выходило далеко за рамки закона и официально допустимых методов.

И все же, майор не напрасно гордился своим недюжинным умом и своей изобретательностью. Слабое место имеется у каждого человека; допросчику важно лишь угадать его, прощупать в процессе бесед с заключенным. И в случае с Кайло Реном Диггону, кажется, улыбнулась удача.

Теперь он знал, что следует предпринять, и был намерен предложить канцлеру один хитроумный план, который, по его разумению, мог принести положительный результат.

Викрамм принял старого друга в личной резиденции в Сенатском округе. Дело происходило вечером, и глава Республики выглядел весьма уставшим. Его понурый вид, заметные мешки под глазами и взгляд, в котором переплелись тоска и некоторая раздраженность, стали для Диггона поводом не медлить и сразу перейти к делу.

— Послушай, Лайам, — начал майор (без свидетелей он мог называть Верховного канцлера так, как привык), — тебе необходимо окончательно решить, как быть с этим парнем… с Реном.

Подобные слова ввели канцлера в замешательство. Он полагал, что дело с Кайло Реном уже решено.

— Суд наверняка приговорит его к расстрелу. Или, во всяком случае, упрячет за решетку до конца жизни. Этот мальчишка признался во всех преступлениях, он не намерен раскаиваться и прямым текстом сказал, что убьет любого, кто попытается ему помешать. Так чего же еще?

Диггон вздохнул.

— Ты можешь допустить смертную казнь и даже, вероятно, получишь личную выгоду в виде кратковременных оваций. Однако тайны, которыми владеет этот парень, умрут вместе с ним.

— Не для того ли я выделил тебе целую команду медиков и крепких ребят, чтобы вы разговорились его, пока судебный процесс не окончен?

— К сожалению, этого недостаточно, — невозмутимо произнес разведчик.

Этого не достаточно… Обидные слова, казавшиеся еще более обидными из-за полного холодной уверенности тона Диггона. У Викрамма, когда он услышал их, едва не опустились руки. Он и так был ограничен со всех сторон, зажат в рамки закона, ему приходилось вести негласную борьбу с Леей Органой, которая норовила оспорить всякое его решение (что, впрочем, было объяснимо, по крайней мере, в отношении пленника). В конце концов, канцлер

пошел против самого себя, поскольку идея подвергнуть Рена пыткам вовсе ему не нравилась.

И вот, теперь выходит, что всего этого недостаточно.

— Что ему давали? — осведомился глава Республики.

Майор поочередно произнес названия нескольких препаратов, затем принялся рассказывать об их дозировках и применимых сочетаниях. А также о реакции пленника.

Не дав другу окончить рассказ, канцлер прервал его, внезапно заявив упавшим голосом:

— Не желаю знать…

Лайам видел, к чему все идет. Ему предстоит решить непростую дилемму. Казнь преступника, разумеется, поспособствует поднятию рейтинга действующего правительства и, в частности, первого лица Республики. Однако с точки зрения стратегии этот шаг будет однозначно неверным.

Как же поступить? Народу нужна смерть врага. Но разведке необходимо, чтобы пленник оставался жив, во всяком случае, пока не расскажет всего, что требуется. Он же, канцлер Викрамм, разрывался между одной необходимостью и другой, совершенно не ведая, как быть.

Видя его замешательство, Диггон поспешил помочь, озвучив то, что и так уже должно было прийти его собеседнику на ум. Как достичь одной цели и не упустить другую.

Кайло Рен должен умереть, вне всякого сомнения. В конце концов, философски заметил майор разведки, на мертвецов не распространяются законы Республики. Однако истинному Бену Соло умирать рановато.

— Видишь ли, Лайам, — сказал Диггон с такой затейливой улыбкой на губах, словно был ребенком, который приготовил для родителей некий приятный сюрприз, — я наблюдал этот парня больше месяца, и готов поклясться, что у него имеется один секрет, которого он сам никогда не раскроет, и о котором нам, конечно же, не сообщила генерал Органа. Мальчишка не способен использовать Силу, — он произнес это громко и торжественно. — Поначалу я полагал, что ранение, или страх за свою мать помешали ему воспользоваться джедайскими способностями, чтобы освободиться еще при аресте. Но сейчас вижу: тут что-то другое…

— Хочешь сказать, что он не является одаренным?

Неужели слухи о могуществе магистра рыцарей Рен — лишь пустая профанация? Лишь часть пропаганды Первого Ордена?

Диггон задумчиво покачал головой.

— Нет, не думаю. Иной раз он демонстрирует кое-какие особые фокусы, но делает это так нелепо, словно малое дитя… я бы сказал, что он утратил возможности, которыми обладал прежде.

— Утратил чувствительность к Силе? Что-то я никогда о таком не слышал.

— Я тоже, — кивнул майор, — и все-таки то, что происходит с нашим пленником, больше всего похоже именно на это.

Викрамм почувствовал растущее в груди волнение.

— Мы можем это как-то использовать?

Вопроса в таком духе Диггон и дожидался. Немного понизив голос, он приступил к изложению своего плана, который, конечно, звучал отвратительно с позиции нравственности, зато реально мог если и не принести стратегическое превосходство флоту Республики, то хотя бы уровнять их с врагом шансы на победу.

Канцлер слушал, затаив дыхание. Словно некий демон искушал его, обещая всяческие блага в обмен на преступление против закона и человеческой морали.