Шрифт:
Леонид Панасенко
Испытание огнем
УТРО ШЕСТОГО ДНЯ. ПОЭТ
...Удивительно мягкая здесь трава. Шелковистая, нежная. Ее зеленая ткань вышита густым узором маленьких цветов. Пахучих, словно гречишные поля далекой Земли.
Я ложусь навзничь. Теперь мне отлично видно и близкие холмы, и рощицу низкорослых деревьев, и даже остатки Скалистой стены у горизонта - старые каменные уродцы, гребень великана, который обронили по меньшей мере тысячу лет назад. А над всем этим возвышаются две башни. Та, что поменьше, - наш звездолет, а та, что в небе купается, - Хрустальное чудо. Эта строгая прекрасная башня - олицетворение тайны к нашей беспомощности. В ее сияющих гранях сотни раз отражаются красный лик местного светила,
Ох и нахальные, эти "суслики", не дают покоя. Носятся в траве, пересвистываются. Посвистят-посвистят, а потом быстро язычками цокают. Это у них обозначает подтрунивание, насмешку, даже издевку. Переводчика не надо - и так все понятно.
И все же я нахожу у пояса коробочку электронного переводчика, включаю его.
– Хи-хи-хи. Какие они неуклюжие и настырные.
– И некрасивые. Волосы только над ушами. Даже противно.
– Они, наверное, линяют.
– Хи-хи-хи. Они скоро исчезнут. Будьте уверены - они не покатают нас. Клянусь своей серебристой шкуркой.
– Они скоро исчезнут. Очень скоро. Дух Замка вчера прогнал их вождя. И наказал его. Хи-хи-хи.
– Смехота. Как он удирал!
– И подпрыгивал.
– Кричал и катался по земле.
– Он испугал наш ручей и чуть было не утонул в нем.
– Хи-хи-хи! Он не знал, что Дух Замка не тонет в воде.
– Они не покатают нас. Они скоро исчезнут... Жаль, что скоро. У них много вкусной еды.
– Я знаю. Я пробовал. Они называют ее конфетами.
– Давай попросим. Вон у того, кто лежит. У него всегда есть.
– Смехота. Это их новый вождь. Они скоро исчезнут. Они не покатают нас.
– Он такой безобразный. У него и над ушами голо. Хи-хи-хи.
В траве - быстрый шорох. Спустя миг рядом со мной вырастают три маленькие фигурки.
– Марш отсюда, нахалюги!
– прикрикиваю на них. Быстрый шорох - и опять тишина. Только ручей позванивает невдалеке, а мягчайшая в мире трава щекочет мою раннюю лысину. Словно торопит: думай, Поэт, думай.
ВЕЧЕР ПЯТОГО ДНЯ: КАПИТАН
Боль постепенно уходит. Физическая боль. Потому что я бит. За свое безрассудство... Я, конечно, переборщил. Я виноват. Поспешил. Не посоветовался с друзьями... Бит я правильно, за дело, однако от понимания этого легче не становится... Я пробую читать, но буквы дрожат перед глазами, а слова наползают друг на друга. Меня до сих пор сжигает тот холодный огонь, тот проклятый Дух Двери или, как его называют "суслики", Дух Замка... Я пытаюсь читать, но события последних пяти дней, моя сегодняшняя проделка, последовавшие за ней расплата и позор никак не идут с памяти.
...Мы не собирались исследовать эту планетную систему. Старая звезда красный карлик, шесть ветхих планет, доживающих свой век. Однако на одной из них вдруг запульсировал зеленый огонек, и мы немедленно повернули наш звездолет.
– Нас, кажется, приглашают в гости?
– повторял ошеломленный Физик.
– В самом деле, похоже на маяк, - улыбнулся Поэт.
Уже через несколько часов мы были на планете и с удивлением смотрели на громадную, трехсотметровой высоты башню. Невозможно, абсолютно невозможно найти слова, достойные зрелища. Башня была великолепная. В ее полированных гранях отражались и степь с несколькими холмами и рощицей маленьких корявых деревьев, и скалистые гребни - они кольцом окружали нас у горизонта. Казалось, башня изготовлена из дымчатого стекла. Взгляд проникал в сумеречную толщину ее стен, а еще глубже то ли плескался спелый мед, то ли густел и никак не мог загустеть золотой янтарь. Светильник на верхушке башни, как только мы совершили посадку, погас.
– Если вы не против, друзья, - сказал Поэт, - я назову ее Хрустальным чудом. Я многое повидал, но это самое прекрасное сооружение в мире, уверяю вас. Обратите внимание: даже горы окружили это Чудо каменной стеной, чтобы защитить его от непогоды...
Пять дней мы колдовали возле дверей башни.
Физик сложил оружие первым. А вчера после обеда Кибернетик собрался было опять идти к башне, но вдруг остановился, со злостью бросил шифратор в траву.
– Я пас, Капитан, - хрипло вымолвил он.
– И логическая машина тоже пас. Мы не можем открыть эту дурацкую башню.
"Суслики", которых собралось возле нашей палатки-столовой штук тридцать, дружно засвистели - насмешливо и пронзительно.
– Брысь отсюда!
– я махнул в их сторону лазерным пистолетом, и они мигом попрятались в норы - будто сквозь землю провалились. "Странные создания эти "суслики", - мельком подумал я.
– Жаль, что мы так и не занялись ими. Времени все не хватало - ослепило нас Хрустальное чудо, заворожило. Даже о том, что у них есть зачатки примитивного мышления, только вчера узнали. Да и то почти случайно. Биолог заметил в их действиях элементы организованности и принес электронного переводчика. "Суслики", знай, одно долдонят: "Это - чудо, чудо... Мы его охраняем, здесь наши норы. Высокие ушли. Мы одни, мы одни... Мы не умеем открывать чудо... Мы охраняем. Открывает Дух Замка... Хи-хи-хи. Вы скоро исчезнете. Смехота".
– Что ж, - сказал я Кибернетику.
– Пас так пас. Выше себя не прыгнешь...
И пошел к башне сам.
Это теперь, когда я дважды бит, я стал понимать, что поведение людей при встрече с Неизвестным иногда напоминает поведение маленького ребенка, который, завидев за стеклом красивую игрушку, сначала разобьет нос о прозрачную преграду и лишь потом задумается: а как же достать ее без кровопролития? Это теперь... А тогда я не стал ломать голову. Еще раз осмотрел дверь, прикинул в уме толщину полированной плиты, отступил на несколько шагов и-нажал спуск лазерного пистолета.
Что было потом - не пойму до конца и сейчас...
Солнечная нить легко вошла в толщу двери. На том месте появился и стал расти красный пузырь. Не успел я сообразить что к чему, как пузырь вдруг лопнул, и встречное пламя ударило мне в лицо. Я бросил пистолет, вскрикнул: сначала не от боли, нет, а от неожиданности и внезапного, чужого, как бы внушенного мне страха. Огонь охватил меня с головы до ног. Не разбирая дороги, я метнулся в долину, к ручью. Споткнулся. Огненным клубком вломился в заросли карликовых деревьев, чьими побегами денно и нощно лакомились "суслики". Нестерпимая боль гнала меня к воде. Я кричал, будто раненый зверь, качался на мелководье так, что чуть не захлебнулся, но вода не могла погасить эфемерное голубое пламя. "Конец!" - мелькнула отчаянная мысль. Я задыхался от боли. И тут пламя исчезло само собой. Так же внезапно, как и появилось. Что удивительно, ни одного ожога на теле не было, но я все равно едва двигался. Выполз на берег, уткнулся лицом в мокрый песок. Только где-то через час я смог, наконец, поднять голову.
Они все стояли передо мной. Мои товарищи по космическим странствиям. Одиннадцать человек.
– Тебе помочь? Снять боль?
– спросил Доктор.
Я отрицательно покачал головой.
– Пусть у тебя все сразу переболит, - сказал Кибернетик.
– Мы избрали вместо тебя временного Администратора. Им стал Поэт. При голосовании удержался Физик. Если ты раньше поймешь свою вину, объясни ему.
Только Биолог не удержался и бросил мне гневное:
– Как ты мог? Перепутал ключ с мечом.