Испытание. По зову сердца
Шрифт:
— Где же тебя, друг, так шарахнуло? — стремясь узнать, кто лег рядом с ним, поинтересовался Куделин. Но новичок не слышал. Как говорит пословица: пуганая ворона куста боится, так и Куделин теперь всего боялся и все брал под подозрение. Он приподнялся на локтях и еще раз повторил свой вопрос.
Красноармеец посмотрел на него утомленным взглядом и, как немой, пальцем показал на открытый рот, постучал по уху, покрутил около виска, чего Куделин не понял. Но, желая все же знать об этом человеке, написал на газете: «Откуда? Как тебя звать?»
Сосед нацарапал, да так, что Игнат еле-еле прочитал: «Ранен и контужен за Вазузой. Звать Павел Щедров».
— Здорово ж тебя ахнуло, — сочувственно покачал головой Куделин и опустился на подушку. Не успел еще коснуться ее головой, как сразу же охватило его раздумье: «Как сообщить о себе Еремину?»
Не теряя времени, Свиридов направился на передовую к Семену. Вооружившись шомполами, они направились туда, где последний раз Сеня нашел Куделина. На этом месте, идя по кругу, прощупывали шомполами каждый метр, пока не наткнулись на кучку притоптанного хвороста. Из-под нее Свиридов извлек то, что искали.
— Она?
— Она, — ответил Семен.
ГЛАВА ДВАДЦАТЬ ТРЕТЬЯ
Второе заявление Куделина о розыске денежного перевода совсем сбило Еремина с толку. Во-первых, потому, что Куделин написал его от истинного своего имени, во-вторых, во фразе — «покорнейше прошу разобраться» слово «покорнейше» говорило, что случилось что-то такое, что может быть выяснено только при личной встрече. Но при такой обстановке Еремин не мог рисковать. После долгих раздумий Еремин решил произвести разведку: что с Куделиным, кто его окружает и что его беспокоит? Для этой цели он избрал симпатизирующую ему девушку Тосю — сотрудницу из экспедиции. Но прежде чем ее послать, он съездил на почту в Погорелое-Городище и отправил оттуда Куделину по прежнему адресу, на полк, двести рублей. Как только пришел перевод, Еремин пригласил к себе Тосю и поручил ей свезти Куделину в медсанбат деньги и письмо — ответ на заявление Игната — с добрыми пожеланиями скорейшего выздоровления. Никакого особого поручения не дал, полагая, что Куделин и без намека догадается, почему он послал к нему девушку. И он не ошибся.
Игнат был очень рад, что наконец-то от шефа пришел живой человек. Он проворно накинул халат и, подпираясь костылем, направился в каморку дежурной санитарки, надеясь на ее чуткость. Но дежурная Груша не проявила чуткости, так как по предписанию врача ему не разрешалось вставать с постели даже при нужде.
— Милая Груша, будьте милосердны, ведь ко мне в кои веки пришла девушка.
Тося никак не могла понять, почему Куделин настаивает уединиться. Раненые ее совсем не стесняли.
— Товарищ Куделин, не упрямьтесь, — встала она на сторону Груши. — Вам же нельзя подниматься.
— Правильно, — Груша подхватила Игната под руку, и они с Тосей уложили его в постель.
— Товарищи, — кося глазами в сторону гостьи, Груша обратилась к ходячим раненым, — может быть, пойдете покурить?
Те поняли ее намек.
— Теперь беседуйте сколько душе угодно, — шепнула Тосе санитарка, затем склонилась к соседу Куделина, прислушалась, накрыла его получше одеялом. — Спит, — подтвердила мановением руки. — Да он почти не слышит, контуженый и раненый.
Игнат, как и многие разведчики в сложной обстановке, болел обостренной подозрительностью. И он для убедительности громко спросил соседа:
— Товарищ Щедров. Мы тебе не мешаем?
Но Щедров, мирно посапывая, молчал.
Куделин посадил Тосю у изголовья, а сам, опершись о подушку, сел так, чтобы все время видеть соседа.
— Вы, товарищ Куделин, писали нам заявление. — Тося протянула ему письмо Еремина. — Так вот вам наш ответ и деньги. — Она положила на его ногу перевод и карандаш.
Куделин наскоро расписался и, не слушая Тосю, впился глазами в послание своего патрона. Из него он понял, что беспокоит шефа. Куделин тут же написал начальнику почты благодарственное письмо, где поправленные буквы, запятые и точки говорили, что он, Куделин, что-то где-то оставил или закопал, что-то находится в чужих руках, а жирно выведенный знак восклицания настойчиво требовал перевода куда-нибудь подальше.
Чтобы задобрить Тосю, Куделин, вручая письмо, многозначительно задержал ее руку.
Чувствуя жар в его пожатии, застенчивая Тося залилась румянцем и поспешила высвободить руку.
— Это в знак благодарности, Тося, за ваше благородство, — сказал Куделин.
— Но это делала не я, а капитан Еремин Егор Иванович. Это все он. Его надо благодарить...
Упоминание имени Еремина словно током ударило Игната. Он резко изменился в лице, испуганно вытаращил глаза и предупреждающе прижал палец к губам. Тося замолчала.
Воспользовавшись отсутствием Груши, Куделин надел халат, проводил гостью до двери и стоял у окна, пока она не села в машину. Теперь он спокойно поковылял к себе в палату, довольный тем, что Тося ни с кем не остановилась. Не минуло и десяти минут, как Груша принесла обед. Куделину поставила на ящик, заменявший тумбочку, а Щедрова, бережно поддерживая под руку, увела на кухню, которая служила столовой. По пути Павел сунул ей в несколько раз сложенную бумажку и шепнул:
— Сейчас же передай комиссару.
Примерно через часа два одновременно читали послания Еремин — от Куделина, а Свиридов — от Щедрова. А к часам семи вечера Свиридов уже был у полковника Якушина.
Полковник, ознакомившись со всеми материалами и ракетницей, горячо поблагодарил Свиридова:
— Большое спасибо, Евгений Юрьевич. Передай мою благодарность и Павлу Архиповичу. Молодцы! Я считаю, что мы схватили за хвост важную птицу. Теперь наша задача не только ее не упустить, но и поймать весь выводок. Надо полагать, что под руководством капитана Еремина работает не один Куделин...
В тот же вечер в тяжелых муках сделал вывод и Еремин: пока не поздно, сменить квартиру. Но перво-наперво надо было сохранить Куделина и отправить куда-нибудь подальше. Ночью Еремин подготовил ему красноармейскую книжку, медицинское свидетельство и справку о ранении на имя Круглова Константина Кирилловича, уроженца города Роненбурга Рязанской области. А предварительно направил Куделину письмо на адрес медсанбата, нацарапанное прямым, корявым женским почерком, полное материнской заботы, ласки и печали...