Испытание. По зову сердца
Шрифт:
И вот, ударив бешеным огнем артиллерии и «катюш», он двинул вперед на резиновых лодках и плотиках первые батальоны всех трех полков. Поначалу гитлеровцы огрызались. Но тут батареи подполковника Антипова прямой наводкой подавили огневые точки врага.
И поутру Днепр и Вопь уже были за спиной сражавшихся дивизий.
Недалеко от реки командиры переписывали и формировали по группам пленных, среди которых попался и Шенк.
— Фамилия, имя, звание, часть, — спросил его уполномоченный.
— Курт Шехман, — со страха соврал Шенк, — капитан, офицер штаба 9-го корпуса.
— 9-й корпус? — удивился уполномоченный. — А чего здесь делал в 337-й дивизии? Документы!
— Никаких документов нет.
— Нет? Глазков! А ну-ка выверни его карманы.
Документов действительно не было. Зато Шенка выдал именной портсигар.
— «Шенк», — прочитал старший лейтенант. — А мы вас, Шенк, разыскиваем. А где другой бандит, капитан Бишлер?
— Капитан Бишлер? Он там, — Шенк показал в сторону Днепра.
— Вот еще, — солдат протянул бумажник, изъятый из заднего кармана брюк.
— Деньги? — уполномоченный вернул их Шенку. — А вот книжечку возьмем. — И он отдал ее переводчику. Тот пролистал страницы и на одной остановился. Там были записаны приметы Веры Железновой.
— Кто это Вера Железнова? — спросил переводчик.
— Это ваша разведчица. Ее разыскивает наша контрразведка. Тому, кто ее найдет, обещано десять тысяч марок.
Это сообщение взволновало Якова Ивановича, но, прочтя список примет дочери, он несколько успокоился: почти ни одна примета не сходилась с истинными приметами Веры.
— Евгений Юрьевич, дайте мне эту анкету на память. Вернется дочь, и мы тогда сверим с вами эти сведения с натурой.
* * *
Когда ночью Хейндрице доложили, что русские форсировали Днепр и Вопь и что части прикрытия отходят, он возвел глаза к потолку и изрек: «Майн гот!», затем ругнул генералов за их нестойкость и, считая, что под Смоленском оставаться опасно, в первую очередь позаботился сменить КП и только потом, сославшись на Гитлера, отдал приказ войскам — восстановить оборону на Вопи и Днепре и — ни шагу назад!
В этот же день мимо Гантмана прошло несколько армейских автоколонн. Первыми — грузовики с имуществом штаба и автобус, где были и добрые знакомые Гантмана — снабженцы армии, которые никак не могли миновать его заведения. Да и Гантман всегда был рад их посещению: во-первых, он кое-что у них «выторговывал», а во-вторых, от них узнавал все фронтовые и даже политические новости. Таких гостей всегда обслуживал сам и привлекая только одну из более хорошеньких официанток. На этот раз жребий пал на Веру. Вера не подвела своего шефа. Как только могла, была внимательна, приветлива и любезна. Зато она узнала, что войска Хейндрице откатываются к Смоленску и что его штаб передислоцируется в Толочин. И еще то, что заведение Гантмана будет от них недалеко. И, конечно, все это ночью же передала «Гиганту».
Стала сматывать свое учреждение и администрация Кудюмова. Михаил Макарович задержался, обдумывая, где лучше всего обосноваться.
Надо было сделать так, чтобы агентура охватила все главные направления.
«Но прежде чем тронуться на новое место, надо убрать Груббе, который уж очень ретиво занялся розыском Веры Железновой, — рассуждал про себя Михаил Макарович. — Но как? Сейчас самый подходящий момент шлепнуть». Около дома остановилась автомашина, и в ставню окна постучали. «Клим!» Михаил Макарович, не одеваясь, открыл дверь. Клим был не один — с ним приехал для инструктажа дед Гриша.
— Где вы теперь? — Михаил Макарович спросил деда Гришу, ставя на стол хлеб, сало и огурцы.
— Мы-то? Нас Клим временно разместил в поселке станции Васьково, — повествовал дед Гриша. — А дальше, как ты прикажешь.
— Дальше? Надо, старина, подумать. Останься, Григорий Иванович, до завтра. У меня есть одно к тебе поручение. — И рассказал, в чем суть дела.
— А что ж? Можно, — согласился дед Гриша. — У меня с местными партизанами знакомство крепкое... Только вот где я их найду?
— Я тебе скажу, — обрадовался Михаил Макарович. — Теперь они все там же в лесу, что за Хмостью. А рябенькая связная Маринка, так она уборщицей на вокзале.
— Раз Маринка здесь, то я найду партизан. Но тогда, Петр Кузьмич, мне одного дня мало.
— Да оставайся на столько, сколько тебе надо. Но учти, что майор Дитц, а с ним, надо полагать, и капитан Груббе завтра смотаются. Поэтому надо поторопиться.
— А знаешь что, Петр Кузьмич, — вмешался в разговор Клим, — одевай фрицевскую форму, и едем к партизанам. У меня пропуск на машину «проходной», у тебя — на заготовку скота, с ними нас никто не задержит.
— А дед Гриша?
— И дед Гриша. На, читай, — Клим протянул пропуск Михаилу Макаровичу. — В переводе значит: «С ним следуют рабочие». Одевайся — и поехали.
* * *
Груббе, осуществляя контроль за выездом учреждения майора Дитца, покидал гарнизон последним. За ним из сарая наблюдали партизаны.
— Смотрите и запоминайте этот пикапчик, — наставлял двух парней старый партизан. — Там, на шоссе, указка на объезд. Как только он свернет на объездную дорогу, я выеду со своим возом на середину, стану поперек и буду возиться с колесом. Стало быть, застопорю движение. В это время вы этого фашиста и шофера — по балде, а машину в сторону — под откос.
— А как же вы? Вас же схватят.
— За меня не бойтесь. Не впервой. Если что, то лошадь брошу и — в кусты. А там ищи, свищи. Ну, с богом! Летите. Я сейчас же иду к подводе и выезжаю на дорогу.
Груббе занимался погрузкой еще с полчаса и, набив пикапчик награбленным до отказа и ни с кем не прощаясь, двинул по старой Смоленской дороге.
На спуске к мосту указка с надписью «Объезд» заставила шофера притормозить машину и свернуть, как указывала стрелка, вправо на проселок, шедший среди кустов ольшаника. Миновав с трудом подводу, у которой с колесом возился бородач, Груббе проехал с полкилометра и все же вынужден был остановиться, поскольку идущая впереди девушка с испугу уронила корзинку и начала собирать рассыпанные грибы.