Испытание. По зову сердца
Шрифт:
И не успели погаснуть в сумеречном небе лучи солнца, как в Ельню с трех сторон ворвались танки, а вместе с ними и полки генерала Стученки.
С первыми разрывами снарядов над городом в казино влетел комендант и, еле переведя дух, сообщил:
— Кругом танки.
— Танки, — подхватился Гантман и тут же гаркнул: — Господа! Город обстреливают танки. Ужин окончен. Фройлейн, весь, весь грузит ауф авто!
Через какие-нибудь полчаса машины с людьми и утварью казино мчались в Шилово. Ехали севернее, кружной дорогой, так как прямой путь был запружен пробками бежавших из-за Ельни, которых нещадно бомбила советская авиация.
У железнодорожного переезда колонну встретил помощник Гантмана.
— Дальше пока что ехать нельзя, — доложил он и свернул машины в лес.
— Шеф приказал ложиться спать, — передала Даша. — Так что берите у кого есть теплое и устраивайтесь где погуще.
Устинья прошла к другой машине, взяла там узел с постелью и расстелила ее под березой рядом со своими товарками.
— Ложись, вздремни, а я подежурю, — шепнула она Вере. — А как все заснут, разбужу.
Вера легла, но сон никак не шел. И не из-за того, что пищали и безжалостно кусали комары, а потому, что беспокоила одна мысль: как бы скорее сообщить «Гиганту» последние сведения.
— Тетя Стеша, я пойду, — подняла она голову, но Устинья прижала ее к подушке.
— Тихо. Еще Дашка не спит.
И снова потянулось томительное время. Где-то недалеко захохотала сова. Ее не пугали даже взрывы. Кто-то из девушек, к огорчению Веры, приподнялся и послал этой противной птице проклятие. Наконец все стихло, и Устинья подняла Веру, но тут по лесу звонко пронеслось заячье «ба-га-гай!». Вера замерла. Но из спящих никто не шевельнулся.
— Иди, — Устинья положила руку на плечо Веры.
Не спал и Степан, поджидая ее. Встретив Веру, он безмолвно провел ее в глушь к рации, а сам, отойдя шагов на пятнадцать, замер у самой тропы.
ГЛАВА ТРИДЦАТЬ ТРЕТЬЯ
С прорывом ударной группировки советских войск на Ельню противник на правом крыле Западного фронта зашевелился. В его траншеях чувствовалось большое оживление, было похоже, что он собирается отходить. Видя это, генерал Железнов решил атаковать противника ночью, как только тот стронет пехоту с переднего края. А чтобы не упустить этого момента, он направил вперед разведку. Позвонил соседним комдивам, они делали то же самое.
— Ты у меня смотри, Аркадий Григорьевич, не проспи врага, — наставлял Железнов командира разведки лейтенанта Груздева. — Как только зашевелится — сигналь. Я и майор, — он посмотрел на Слепнева, — неотлучно будем с КП следить за тобой. Если что, то прикроем огнем. Как, Иван Захарович? — Железнов обратился к начальнику артиллерии.
— Прикроем, товарищ генерал.
— Ну, ни пуха ни пера, — пожал комдив руку Груздеву.
После Хватов вместе со Слепневым и Груздевым прошли в разведгруппы, чтобы сказать людям теплое слово.
— Теперь, Иван Захарович, будем решать твои дела. — Железнов взял Куликова под локоть и двинулся с ним по тропе. — Генерал Шанеман нервничает. Так давай демонстрацией к наступлению доведем его до исступления. Словом, ночью — короткий, но сильный артиллерийский налет. Если у вас вопросов нет, то всего хорошего.
Но тут подошли Добров и Хватов. Яков Иванович задержал Куликова.
— Садитесь поближе к карте, — указал он всем на скамейку у стола. — Слушаю вас, Иван Кузьмич.
— Передовые батальоны к бою готовы! У Тарасова — батальон Кочетова, у Дьяченки — батальон Короткова. В них созданы отряды по захвату переправ и мною проинструктированы, — доложил Добров.
— Состав? — спросил Железнов.
Добров дал подробную информацию.
— Прекрасно! — и Железнов записал внизу карты фамилии названных Добровым офицеров. — Я уверен, что мы на плечах врага форсируем Ужу. Но хочется, друзья, как можно скорее выйти к Днепру. — Железнов обвел всех взглядом. — Для этого надо так же стремительно форсировать и Устром и не дать противнику на нем закрепиться. Имейте в виду, что на Уже, возможно — я только что получил агентурные сведения, — встретим 18-ю мотодивизию. Следовательно, уже сейчас следует об этом думать и готовиться и к форсированию Устрома и к отражению танковой контратаки справа.
Тут подошли полковник Бойко и подполковник Петров.
— Вот кстати, — обрадовался Железнов и пригласил их к столу. — А мы как раз беседуем о форсировании с ходу Устрома.
Завязался деловой разговор.
За ним они просидели до ужина.
Затем все вместе поужинали и, довольные своей работой, разошлись.
— Прикажите всем командирам сейчас же уложить всех спать, — крикнул Железнов вдогонку Бойко. А сам зашел за березу и там опустился на подстилку и только сейчас почувствовал усталость. Смежил веки.
Подошедший «газик» своим тарахтением разбудил его.
— Где генерал? — послышался голос Валентиновой, спрашивавшей у Никитушкина.
— Ирина Сергеевна! Я здесь, — отозвался Яков Иванович. — Садись! — хлопнул он по своей подстилке. — Устала?
— Очень.
— Ужинала?
— Нет. Вот доложу вам и пойду.
— Александр Никифорович! — крикнул Железнов. — Распорядись ко мне в землянку для товарища Валентиновой ужин.
— Спасибо. Не надо. Доложу и поеду ужинать к себе.
— Что за разговоры, инженер-майор? Садитесь! И рассказывайте.
— Снаряды полностью вывезла — два боекомплекта на огневые позиции и боекомплект в запасе.
— Спасибо. А теперь, что слышно о Ване?
— По-прежнему все там же. Пишут, все идет хорошо.
— Хорошо? А что так мрачна?
— Да все думаю, куда его после выздоровления устроить. Хочу просить вас хотя бы на недельку меня отпустить, чтобы пожить вместе с ним, пока он привыкнет к жизни зрячего. Да и там дальше не знаю как? А тут еще сиротинка Наташа меня волнует...