Испытания госпожи Трейт

Снежная Дарья

Оливия

Флора вернулась, когда за окном уже царила глубокая ночь. И не та глубокая ночь, которая наступает в декабре уже в районе четырех часов пополудни, а настоящая ночь — когда все соседи, даже самые неуемные, уже спали. И даже я должна была бы спать, но не спала, потому что иначе меня во сне разорвало бы от невыплеснутых переживаний этого дня.

Хотя ровно до того момента, как в двери не зазвенели ключи, меня разрывало от злости

пополам с беспокойством. Эта змеища, отправила меня в лапы другого змея, а вместо того, чтобы сидеть и ждать меня с отчетом и булочкой, где-то болтается! Или с ней что-то случилось! Но поскольку «что-то случилось» — вариант отвратительный, я предпочитала думать, что у меня просто отвратительная подруга.

В чем я, собственно, и убедилась, когда подруга эта вплыла в гостиную с выражением полного и абсолютного счастья на лице.

— О! Лив, — обрадовалась она мне. — Не спится?

— Ты где была?! — проскрипела я тоном не то старого мужа, не то строгой матушки.

— Обеспечивала отца своим детям!

Она явно рассчитывала на мое закономерное: «У тебя нет детей», чтобы ответить что-нибудь вроде: «Так поэтому им и нужен отец!». Но я только смерила ее взглядом с ног до головы, пытаясь по состоянию одежды угадать, не начали ли они над этими детьми работать, не откладывая дело в долгий ящик.

— Расслабься, хранитель моей морали, это был всего лишь ужин! — Флора плюхнулась на диван рядом со мной и растеклась блаженной лужицей. — Но я все больше убеждаюсь, что моим детям он подходит!

— А тебе?.. — робко уточнила я, и подруга легкомысленно пожала плечами, не желая развивать тему.

— А вот ты не надела платье, непослушная девочка!

Я закатила глаза, а потом вздохнула.

— Фло, это чудовище. Натуральное. Шантажист, кровопийца, манипулятор и похититель документов. И ты по-прежнему хочешь меня ему скормить?

— Оу, я вижу свидание прошло жарко, — она расплылась в улыбке. — Выкладывай!

Я возмущенно пересказала все, что случилось в ресторане, особенно акцентируя внимание на том, какой Уолтер сноб и самовлюбленный павлин, уверенный, что от его внимания все должны таять. И что я вообще-то даже готова была пойти на эту жертву, потешить мужское самолюбие и честно дать ему шанс! А он сначала отказался, а потом вдруг передумал и вообще…

Подруга отказывалась выполнять свои священные дружеские обязанности — поддакивать, сочувственно охать и проявлять понимание.

Она сначала восхищенно цокала языком от оказанного мне внимания, а когда я перешла к выдвинутому мной предложению — начала сдавленно хихикать. А потом и вовсе — неприкрыто ржать.

— Бедный господин Уолтер, — рыдала она. — За что же ты ему так по самому дорогому?.. он тебе ресторан, и цветы, и… и… а ты-ы-ы…

Она уронила лицо в ладони, и плечи ее затряслись от беззвучного хохота.

— Цветов не было! — справедливости ради оскорбленно заметила я. — И хватит ржать! — окончательно рассвирепев,

я стукнула вредину свернутой газетой.

— Ли-и-ив, а Ли-и-ив, ты понимаешь, что, по сути, ты заявила мужику, что он тебе совершенно неинтересен как мужик, но так и быть ты его потерпишь ради великого дела. Но даже… даже ради великого дела — не дашь!

Я открыла рот от возмущения и замахнулась, чтобы стукнуть заразу еще раз и… застыла, переваривая.

Нет, определенно, в моей голове все это звучало как-то совсем иначе. В моей голове это было — мы с вами взрослые деловые люди и наверняка можем прийти к устраивающему нас обоих соглашению.

Однако, интерпретация Флоры куда больше объясняла, какая муха Уолтера после этого укусила…

Теперь мне хотелось стукнуть газетой себя, но, пожалуй, не стоит выставлять себя еще большей дурой, чем я есть на самом деле. Ибо если я сейчас ко всему прочему, еще и начну колотить себя газетой по лбу…

Я опустила руку, вздохнула и закрыла ладонью глаза.

Господи, я не создана для этого всего! Мое дело — наука. Уберите от меня, пожалуйста, тонкости межличностных — а особенно межполовых! — отношений! Флора это умеет! А я нет! Нет, нет и нет!

— Ну-ну, моя девочка, — подруга покровительственно приобняла меня и приткнула мою головушку к себе на плечо. — Подумаешь, оскорбила до глубины души какого-то там промышленника, от которого зависят жизненно важные замеры…

— Я убью тебя, Фло, — простонала я, не открывая глаз.

— Тогда тебе нечем будет платить за квартиру.

— Меня посадят. В тюрьме не надо платить за квартиру.

— Всегда любила в тебе этот неиссякаемый оптимизм! Но вот скажи мне, друг, как мы теперь будем добывать тебе замеры?..

Я смущенно кашлянула.

— Вообще-то, Фло, это еще не конец…

Подруга азартно подобралась.

— Да ты что? Ну? Ну? Ну-у?!

…Мы ехали молча. Я прижимала к себе портфель как самое дорогое, злилась и не знала, о чем говорить с этим переменчивым типом, который непонятно зачем тащит меня на свой дурацкий завод. Что я там буду делать, если все равно у меня с собой нет инструментов? Да, конечно, я смогу поверхностно проанализировать состояние фона и своими силами, но поверхностный анализ — это все равно что отсутствие анализа! Он для моих целей не годится совершенно.

И о каком договоре он говорил? Я вообще-то имела в виду устный компромисс!

Ох уж эти миллионеры с их заморочками! Флоре хочется такого, вот и забирала бы его себе!

Уолтер тоже помалкивал, загадочно ухмыляясь собственным мыслям.

А потом мы приехали. И вместо того, чтобы отвести меня к генератору, хозяин владений потащил меня… на экскурсию!

Внутренне я окончательно вскипела, но сама не поняла, в какой момент это кипение сменилось искренним интересом.

Уолтер на заводе и Уолтер в ресторане — это были два каких-то совершенно разных Уолтера.