Истина
Шрифт:
— Если считаете необходимым, берите.
Начальник нажал кнопку селектора.
— Сергеев, немедленно, слышите, немедленно оформить командировочное предписание и проездные документы майору Наумову и капитану Прохорову. Что?… Да, я недоволен. Некоторые наши сопутствующие службы долго раскачиваются. Запомните, товарищ полковник, не уголовный розыск для хозу, а хозу для уголовного розыска. У меня все.
— Летите, Наумов. Не простое дело вы подняли. Слушайте, как интересно обозначена квартира в Гродно! Город небольшой, найдете. И помните, что приезд такого
Наумов вышел из кабинета, несколько минут постоял в приемной, потом достал платок, вытер лицо. Секретарь начальника сочувственно посмотрела на него. Она искренне жалела всех, особенно молодых, кого генерал вызывал для не совсем приятной беседы.
В коридоре Наумова окликнул начальник политотдела.
— Майор Наумов!
— Слушаю, товарищ полковник.
Олег очень уважал этого невысокого, подвижного человека. Все управление ценило его за энергию, удивительное умение помочь в трудную минуту, за оперативные знания. Прежде чем стать политработником, полковник Шишканов много лет работал следователем в районе.
— Мне тут из Союза писателей звонили по делу Бурмина. Тебе не нужна помощь?
— Товарищ полковник, пока все идет по плану.
— Хорошо, если что, заходи, не стесняйся.
А Наумов и не постеснялся бы зайти. Для него начальник политотдела был не просто полковником, а старшим товарищем.
Они попрощались, и Олег понял, что дело теперь взято на особый контроль.
Прохоров ждал его в комнате. Он тоже был в форме, на стуле лежал кейс.
— Тут, знаешь, просто парад, — сказал он, — финансисты прямо сюда все документы принесли. Пошли деньги получать.
И началось то, что именуется обычно предотъездной суматохой. За час, сделав все дела, выяснили, что прямой самолет на Гродно ходит через день.
Сегодня рейса не было. Решили лететь с пересадкой через Минск. Но тут вошел Леня Сытин и со свойственным молодости рационализмом подсчитал, что лучше ехать поездом, все равно приедешь раньше.
Предложение было принято с восторгом. Позвонили на Белорусский вокзал коллегам, те твердо обещали помочь. Только сели, закурили, как позвонил дежурный по управлению и потребовал Наумова к телефону. Олег взял трубку.
Прислушался к далекому шороху.
— Наумов.
— Олег Сергеевич, это подполковник Масельский из Гродно. Мне поручили оказать вам помощь.
— Спасибо.
— У меня к вам вот какой вопрос: пока придет сообщение, не могли бы вы мне продиктовать приметы квартиры?
Олег по памяти пересказал абзац из повести Бурмина.
— Я думаю, к вашему приезду мы все уточним. Наши ребята отрабатывают контакты Бурмина. Жду, буду встречать. Вы, наверно, поездом?
— Да.
— Вот и хорошо. Встречу с новостями.
Вот что значит звонок начальника ГУВД. В Гродно сразу поняли — дело
Леша подвез их к вокзалу, вынул из портфеля большой промасленный сверток.
— Это вам.
Судя по запаху, в бумагу было завернуто что-то очень вкусное.
— Берите, жена вам в дорогу пирожков напекла. Небось не догадались харч-то взять?
Прохоров и Олег честно признались, что даже не подумали об этом.
— Я же говорю, жениться надо. За собаку свою, Олег Сергеевич, не беспокойтесь. Я к вечеру заеду покормлю, погуляю с ней. Потом утром.
— Ты мой добрый гений, — сказал Олег, — спасибо, дружище.
На перроне их ждал Олег Сальников, заместитель начальника отделения уголовного розыска.
— Ребята, — он протянул билеты, — купейных не было. Пришлось брать СВ, гоните по девять рублей, зато поедете с комфортом.
А они даже обрадовались этому. Действительно, СВ очень удобно, и никто мешать не будет.
И тронулся поезд. Удивительное это ощущение, когда мимо окон начинает плыть перрон. В дороге совсем новая жизнь, совершенно непохожая на ту, которую ты вел до отъезда. Некое отдохновение от дел и забот. До завтрашнего утра им некуда было спешить, не звенел телефон, и была полная гарантия, что никто из знакомых не потревожит тебя. Хорошо ездить поездом.
Самолет стремителен. Ты выпиваешь чашку кофе в буфете аэропорта Внуково, а следующую — через час с небольшим в Таллине. В поезде же ты обрастаешь привычками и бытом.
Они пили чай с пирожками — спасибо Лешиной жене. И говорили о вещах приятных и необязательных.
Ах ты, дорога, дорога. Тряска колесная. Плывут мимо окон одевающиеся темнотой деревья, дома одинокие проскакивают. Стемнело, и уютная лампа зажглась в купе.
И тут Олега словно прорвало: он рассказал Прохорову о той ночи в Таллине, о Лене, о своей тоске по ней, об ожидании встречи.
Борис слушал, не перебивая. Слушал и поражался искренности друга и радовался за него. Радовался и завидовал немного. Он был женат уже давно.
Отношения в семье установились стабильные. Он любил свою жену, но, слушая Олега, вспоминал первые дни их знакомства, пытался пробудить в себе то всеобъемлющее и радостное чувство, которое владело сегодня Наумовым.
— Чайку еще не желаете? — кокетливо спросила молодая проводница.
— Давайте, — сказал Борис, — только покрепче.
Проводница принесла два стакана.
— Хорошо, когда милиция едет, не страшно.
— А кого вам бояться? — удивился Олег. — Только поклонников.
— Скажете тоже! До Указа, знаете, что творилось? Напьются и шастают по вагонам. Хулиганят, ругаются.
— Значит, помог Указ?
— Еще как!
— А помнишь, — Олег отхлебнул чай, — как у нас спорили по поводу Указа?
— Помню.
— По-моему, ты не верил?
— Ну, предположим, ошибался, но не в полную меру. Да, на улицах, в ресторанах и кафе стало меньше пьяных. Но пьянство ушло в квартиры. Нужен целый комплекс мер.