Истинная вера
Шрифт:
— Умница, — Людвиг опустил Амелину на ступеньку выше, чем стоял сам, так, что их лица оказались практически друг напротив друга. — Хорошие новости, Мышонок, тебя тут точно не съедят. Всемилостивый не допустит. Поэтому не стесняйся демонстрировать свой оберег. Плохие новости: от прочих бед, кои могут случиться с хорошенькой молоденькой девушкой в этом прибежище разврата, он не защитит. Почему ты тут?
— Не знаю… Мы искали королевского архивариуса, чтобы он сказал, куда спрятал книгу… потом «Братья солнца», оборотни, беспокойники...
— Кто-то подставил тебя, Мышонок, — казалось, Людвиг ее не слушал, задумчиво
— И вам? — спросила Амелина чуть охрипшим от волнения голосом.
— Мне в первую очередь. Вампиры сентиментальны. Ты напомнила одного человека, который когда-то был мне дорог, но это не делает меня другом. Я не готов ради твоего спасения жертвовать своими интересами, хоть мне тебя искренне жаль. Понимаешь? Кроме того, та необъяснимая симпатия ко мне, что у тебя, я почти уверен, возникла — вампирские чары. Ничего больше. Если сконцентрируешься на себе, сможешь противостоять. Не у всех получается, но ты сможешь.
Амелина кивнула. Действительно, она испытывала к этому существу симпатию, но не считала это следствием колдовства. Скорее, ей импонировали попытки проявить доброту и успокоить, хотя причин оставаться спокойной у нее было все меньше и меньше. Амелина послушно шла рядом с Людвигом, чувствуя себя так, словно идет на казнь. На болезненную и мучительную казнь.
В самом конце коридора на третьем этаже Людвиг замер перед одной из дверей и, сделав глубокий вдох, легонько постучал. Амелина ничего не услышала в ответ, но увидев, как вампир потянулся к дверной ручке, поняла, что ему ответили.
— Доброй ночи, Магистр, — войдя внутрь, Людвиг учтиво поклонился мужчине, сидящему за письменным столом с книжкой в руках.
В кабинете было тепло и уютно, горело множество свечей, убающивающе потрескивали дрова в камине и пахло пряным горячим вином, которое так приятно пить в непогоду, завернувшись в пушистый плед и читая очередную книжку. Амелина понуро опустила голову. Она вспомнила, как любила проводить время в такой вот обстановке в родном замке, и подумала о домашних. Что случится с семьей, когда они узнают, что Амелина бесследно пропала? Хотелось верить, что в порыве гнева отец не наделает глупостей и не обвинит во всем Зака или Эдварда. «Кто-то тебя подставил…» — слова Людвига всплыли в памяти, заставив на мгновение задуматься, что он имел в виду.
— Людвиг, рад тебя видеть! Решил посетить мое скромное пристанище? — мужчина за письменным столом поднялся, чтобы поприветствовать гостя.
Он оказался высоким и худощавым, с длинными черными волосами, доходящими до плеч, в скромном, но добротном платье. Голос показался Амелине довольно молодым, но точно она сказать не могла: лицо Магистра скрывала маска.
— Я тут проездом, — отмахнулся вампир, пожимая Магистру руку. — Позвольте представить вам леди Гисбах. Я взял на себя труд проводить ее, так как ваши люди, как мне показалось, были не слишком учтивы с гостьей.
Взор мужчины тут же переместился на Амелину. Он бесцеремонно большим пальцем правой руки приподнял ее
— Леди Гисбах, — он коротко поклонился. — Не ожидал увидеть столь нежный цветок. Спасибо, Людвиг, ступай. Я позабочусь о даме.
Кинув на Амелину взгляд полный сожаления, Людвиг вышел.Этот странный взгляд не ускользнул от Магистра, но вызвал в нем не недовольство, а мечтательную улыбку.
— Люди всегда остаются людьми, — задумчиво проговорил он, протягивая Амелине кубок с бордовой жидкостью. — Даже когда становятся вампирами. Возьмите. Вам надо согреться.
Амелина машинально приняла из его рук сосуд, который оказался теплым. Питье источало аромат меда и пряных трав, и даже от одного запаха голова начала кружиться.
— Это просто глювайн*, — улыбнулся мужчина, увидев замешательство на лице Амелины. — Пейте, вы совсем продрогли. Людвиг прав, мои подчиненные совсем не умеют обращаться с благородными дамами.
Решив, что хуже не будет, — она и так полностью находится во власти Магистра, — Амелина сделала несколько глотков. Вино теплом разлилось по пустому желудку, мгновенно согревая, но вместе с тем затуманивая сознание. Погружая его в пелену дремы.
— Присаживайтесь к огню, — Магистр пододвинул кресло.
Амелина, слегка покачиваясь, села на самый краешек. Обманчивый уют привлекал, но не мог сбить с толку, слишком уж яркими были первые впечатления от посещения этого страшного места.
— Итак, надеюсь, ваши друзья в добром здравии? — улыбнулся Магистр, опускаясь на корточки перед Амелиной и беря ее за руки.
— Простите?
— Лорд Фламм, лорд Райт и лорд Блендверк, — с готовностью пояснил он. — Я искренне переживаю. Только серьезные неприятности могли привести к тому, что эти славные ребята позволили своему нежному цветочку очутиться в моей оранжерее, — Магистр весело рассмеялся. — Признайтесь, лорд Райт уже украл ваше сердечко?
Амелина затрясла головой, одновременно отрицая влюбленность в Натаниэля и пытаясь сбросить с себя странный морок этого места. Когда она слушала про проклятье и своими глазами видела, что творят «Братья Солнца», магистр ордена представлялся ей настоящим монстром, который не знает жалости и убивает для забавы. На деле же сидящий перед ней человек — или нечеловек — оказался совсем иным. Приветливый, учтивый, даже добрый на первый взгляд. Но эта мнимая доброта пугала сильнее, чем демонический оскал.
— Нет? — развеселился Магистр. — Неужели угрюмый Блендверк привлекательнее? Или вам по нраву один из принцев? Хотя, кого бы вы не выбрали себе в рыцари, выбор безупречен. Иногда мне даже жаль, что все сложилось именно так. Но игра того стоит.
— Игра? — с изумлением спросила Амелина. — Жизни людей, десять лет войны, беспокойники в Фельдорфе — для вас просто игра?
— Конечно, — мягко улыбнулся Магистр, погладив ее по ладони. — Игра, в которой я намерен выиграть. Мне жаль, что так вышло с деревней. Этого совсем не требовалось, но в наше время сложно найти адекватных исполнителей. Тут Эдварду повезло куда больше, чем мне. Но в целом, вы правы. Я не чудовище, милый Цветочек, не смотрите так. Я всего лишь возвращаю то, что по праву принадлежит мне. Но сначала к делу.